Локаторный мираж-панорама мигнул, и в нем начал меняться угол зрения – станция понималась. Три метра, четыре… Десять! Гладенцы на платформе отползли от шевелящихся опор и вытягивающейся вверх лестницы, окулумы закружились, будто разглядывая станцию любопытными глазами. Фламбойяны летали рядом, растерянно мерцая огоньками в плотных серединах своих овальных плоских тел.
Ну а теперь – проба! Настоящая, первая проба нашей энергостанции, первый запуск в расчетных условиях, условиях Виты!
«Энерголовушки – рабочее положение!»
Черные шестиугольники энерголовушек сдвинулись, по поверхности воронки пробежала волна движения. Края ее вывернулись, изогнулись, каждый из шестиугольников принял новое положение, повернувшись на нужный угол. Ритмичные красные вспышки пробежали по ним, мелкие электрические разряды сверкнули на краях стыков – работа пошла. Рядом со станцией, чуть выше нее, беспорядочно заметались два фламбойяна.
«Отбор!»
Все шесть основных стволов переброски поднялись вертикально вверх, как во время боя с «Арджуной» – если бы завод на Дубле был готов принять энергию, станция могла сейчас же ее отправлять. Нет, мне нужна не переброска, а заполнение аккумуляторов!
«Аккумуляторы первый и десятый – соединение, отбор!»
График заполнения аккумуляторов ожил и замерцал, зеленая полоска поползла вверх, показывая процент заполнения. Станция исправно работала, а панорамный мираж показывал то, чего я еще никогда не видел на Вите.
Черный колодец в мираже стал красноватым, по бегущим к берегу мелким волнам заметались синие искры. Я присмотрелся к миражной картинке. Гладенцы, заполнившие платформу, беспокойно зашевелили головами, но не расползались, полиморфы больше не блестели упругими зелеными боками, а расплылись, потускнели и опали.
Еще отбор, еще! Ловушки засветились ровным темно-красным светом. Лесные вершины печально поникли, пышные красные и белые перья повисли вдоль упрямо стоящих стволов, как будто промокли под дождем. Что с ними? В записи пробной откачки энергии такого не было!
Сияющее облако окулумов и фламбойянов в небе распалось, фламбойяны потускнели и прижались к поникшим вершинам перьев, окулумы с плеском падали в колодец. Стремительные движения сменились вялыми покачиваниями в воздухе, яркое свечение – чуть заметным мерцанием. То один, то другой падал в колодец, и расплывался по неподвижной воде серым овальным полотнищем, постепенно растворяясь в ней.
Платформа по-прежнему была сплошь покрыта длинными телами гладенцов, но теперь слабо мерцали только самые крупные и сильные, остальные вытянулись и обмякли. Слепые головы то тут, то там поднимались и бессильно падали на композит.