Я начал стягивать экзоскелет под взглядами кружащихся над вершинами леса окулумов. Противный голос внушения забормотал что-то о недопустимости раздевания в диком лесу, но я не собирался ему подчиняться. Мало ли глупостей мне сегодня уже пытались внушать! Два фламбойяна закрутились на ветру, что-то живое зашуршало в лесу. Ну вот, еще снять ботинки, и можно разбираться! Я наклонился и тут же покатился по обломкам красно-розовых перьев. Коричневый полиморф рванулся мне навстречу так стремительно, что я ударился о него плечом. Зуд стал нестерпимым. Нельзя снимать, никогда нельзя снимать экзоскелет! Наказание неотвратимо! Что это еще такое?
Я вскочил на ноги. С неба на меня спикировал ярко светящийся фламбойян, за ним примчался другой. Окулумы снизились и закружились над поляной, будто злобно косились на меня огромными глазами. Я подхватил спущенный экзоскелет и принялся снова натягивать его на себя. Не хватает еще в штанах запутаться, когда эти летучие флаги нападают со всех сторон! Потом разберусь! Не успел я затянуть застежку (она была совсем как настоящая), как фламбойяны, изящно взмахнув надо мной краями своих овальных полотнищ, поднялись в небо, а окулумы исчезли за лесом.
Я подождал минуты две – кажется, все улетели, полиморфы снова мирно расслабились на мембране, а мозговик, вытянувшись и подрагивая от усердия, зачавкал гнилыми перьями. Может, снова попробовать снять? Я попытался расстегнуться, но зуд снова усилился, внушение заорало о недопустимом поведении, мозговик в одно мгновение сдвинулся, а из-за его морщинистого бока высунулась грозная мерцающая голова гладенца. Звезды великие! Они что, все сговорились? Или хозяева внушения внушают не только мне? Я застегнулся, и все прекратилось. Придется на время отступить – бороться с внушением я мог, но постоянно сражаться с местной фауной – уже нет.
Значит, поддельный экзоскелет должен быть постоянно на поддельном мне. А сильно ли я отличаюсь от того Антона Хальса, каким был прежде? Я оглядел себя. Рост, по ощущениям, тот же – средний, открытые части рук – те же, широкие и крупные. Я просунул руку под мягкую ткань-подделку. Кожа теплая, ни одной болезненной раны, ни одного синяка, во всяком случае, там, где я мог прощупать. Доктору Григорьеву с его медицинским роботом такое и не снилось. То, что новое тело исправно действовало, я уже знал – достаточно было взглянуть на убитого мной гладенца, вокруг которого уже собрались жадно подрагивающие мозговики. Что еще? А, вот, регдондит! Я снова свернул его в рулон и спрятал за пазуху – мало ли для чего она может пригодиться, если лучевик не сработает, другого оружия у меня все равно нет.