Сам Перун! Это же на сколько меня лет назад занесло?!.»
– Поведаешь, как живёт племя Русов там, в вашей Яви, если выберемся и уйдём от псов Одина живыми, – и богатырь протянул мне открытую, словно сердце, ладонь.
– Если выберемся… обязательно расскажу. Но если ты мне покажешь, как Русы живут тут у вас, – я улыбнулся в кромешную пустоту и пожал руку Горыни.
– Договор подтверждаю… – кивнул он и сильно стиснул мою кисть. Да так, что хрустнули кости.
– Горя, осторожней, сломаешь же…
– А я всегда говорила, – отозвалась арийка, – сила есть – ума не надо! Дубина берёзовая…
– Гля… змея… сидит тихо, уши греет!
Я вроде как маленько кимарнул, усталость взяла своё. Опять нижнюю чакру отсидел, сил нету никаких на это. Я встал, начал разминать булки. Предчувствия нехорошие какие-то обуяли, всё время жопа болит. Не к добру всё это…
Чёрная, вороная ночь вошла в силу, ни звёзд, ни месяца не видно, хоть глаза выколи. Я потянулся, чтобы размять кости, подозрительная тишина стояла, даже гадь – и та перестала томно дышать. Где-то вдалеке натужно завыл одинокий волк. Вот же, зараза, как надрывается, хороший голос, красивый, мощный, видно, матёрый волчара поёт, от всей своей звериной души тянет.
– Слышите… – тут же всполошилась Фрида. – Волки…
– Ага, – отозвался Горька, – прощальная песня сына для своей матери, покинувшей чертоги этого мира. Она погибла, защищая своих маленьких волчат от росомахи. Теперь он принял стаю, он вожак, и ему отвечать за своё племя перед родом. Вот и воздаёт песню хвалебную родителю и указывает душе путь в белое око бесконечности. Оплакивает бедняжку.
– Да я не об этом, сама слышу, не дура… Берег недалеко… Всего полдня ходу…
А я стоял и молчал, как в штаны наложил, слушая древних. Ну да, ну да, я так сразу и подумал об этом самом, последняя прощальная песня для матери волчицы от старшего сына. А как может быть иначе? Пока я пытался переворотить эту волчью информацию, мою ногу неожиданно обвило щупальце осьминога и сильно дёрнуло в сторону трясины.
Я заскользил сапогами по слякоти и стал заваливаться на спину, а меня все тянули в непроглядное болото. Я даже пискнуть не успел, насколько быстро всё это произошло. Вцепившись в своё копье, постарался на автомате острым наконечником ткнуть в темноту, но, видимо, без результата, жало копья не встретило сопротивления, а меня всё ещё старательно волокли за ноги в ночь густую. Испугаться я тоже не успел, но выронил своё оружие, пытаясь хоть как-то зацепиться пальцами за мягкий дёрн.
Однако напор только усилился, кто-то явно захотел мной поужинать или повечерять. И мне это очень не понравилось, усиливая и так нарастающую панику. Где-то в стороне громко вскрикнула Фрида. Метрах в пяти от меня сильно забурлило болото. Да так, что окатило меня вонючими брызгами. Я включил реверс и стал с удвоенной силой упираться, как нашкодивший кот, которого злой хозяин хочет ткнуть носом в ещё тёплую кучу, – всеми свободными в данный момент конечностями.