Позади нас стоял, расставив широко в стороны четыре лапы, тяжело дыша, такой же, как и Мишка, немецкий окровавленный оборотень. Оскалился. Я так понял, Мишка с ним на ферме и сцепился. Он и выследил Мишку по ране его. Здоровый немец. Рыжий… Откормленный. Не то что наши… суп да щи… хоть палец полощи! «Рядовой Громов… – донеслось до меня, – ты своё дело знаешь, парень, немного осталось. Поживи за нас… Иди!» – и он бросился на немца, вцепившись ему в глотку.
Драка, вой, шерсть дыбом, клочья в стороны летят. Ползу… Мне осталось немного. Совсем чуть-чуть… Последний ледяной рывок. Сигнальную ракету раньше запускать нельзя. В такой пурге её не заметят. Не знаю, сколько времени прошло, но я дополз до сопки. Осталось только вещмешок развязать. А как?! Пальцы совсем окоченели. Зубами пришлось рвать его. Пол-языка онемевшего отгрыз! – Градомир высунул свой розовый язык, показывая его мне. И действительно, я никогда не замечал этого. Сбоку от левой щеки у него был вырван кусок плоти, примерно с пятирублёвую монету. Такой вот полумесяц от войны остался.
– Перевернулся на спину, поднял ракетницу в небо, а выстрелить не могу. Палец курок не жмёт. Досада до слёз душит, они на ресницах сразу в стеклянные льдинки замерзают. Ведь дошёл! Сопли локтем от обиды утираю, и никак мне не осилить курок. И тут вспомнил капитана Снежка и братьев своих погибших. И такая меня злость лютая, Серёга, взяла, такая обида скрутила, за кровь пролитую, невинную! Думаю, за что всё это нам? И нажал на курок. За всех! За живых! За Мишку… Держите, суки! Я выстрелил. В небо взмыла ракета, зелёного цвета. Я чувствовал, что её видят за линией фронта. Знал… что наша смерть была не напрасна… А это для меня самое главное.
Лежу на спине, смерти жду. Мороз совсем перестал чувствовать. Тепло… Тварь какая-то здоровая совсем близко пробежала, вроде крокодила, хвостом махнула, снегом припорошила. Помню только одно, ночь, тела совсем не ощущаю, снег кружится, мать Марёну жду. Только пушистые снежинки летят из темноты и на носу моём тают. Если б демоны нашли меня, не шелохнулся бы. Не смог.
Спросишь, как выжил? А так… Утром наступление началось, меня и нашла разведка, под снегом белым. Метрах в ста лежал немецкий оборотень с разорванным горлом, а мертвый Мишка, видно, из последних сил прикрыл меня своим телом и тёплым мехом, спасая от ночного мороза. Так и согрел рядового Громова своей смертью и горячей кровью оборотня. – Град замолчал. Задумался…
Плеснул спирту до краёв в маленький стакан, отставил его в сторону и аккуратно его поджог, макнув сухую веточку в пылающие живые языки костра. Спирт тут же вспыхнул голубым пламенем, превращаясь в миниатюрный вечный огонь.