вытащить. Мама дорогая, не буду смотреть на это, я стесняюсь.
Таких и в нашем мире с лихвой хватает, ночью в парке не пройдёшь.
А тем временем дедуля начал своё влажное склизкое дело. Я отвернулся, ребята, у меня ранимая натура. Сзади послышались очень странные звуки. Чмок, чмок, чмок. Чпок, чпок, чпок. Фу, млять. А вы знали, что у астрального тела тоже есть рвотные позывы? И я не знал! Бе-е-е!.. Теперь знаю.
– Ой, молодец какой, потерпи немного, скоро закончим… – услышал я, как этот старый озорник-затейник себя подбадривает. Нет, ну в таком возрасте, может, и я себя подзадоривать буду, кто знает, главное, чтобы под твоим боком бабка симпатичная была, тогда ладно. Терпение моё, наконец, лопнуло. Нет, ну а вы бы на моём месте как поступили? А вдруг он чем-то страшным болеет и примочки себе лекарственные делает?! Надо бы посмотреть.
И я взглянул одним глазом, аккуратно так, чтоб не спугнуть. А то мало ли чего в жизни бывает, предупреждён – значит, вооружён. Но увидел я не то, чего ожидал. Всё же я волосатый писюн увидел, конечно, как и собирался, маленький такой, с кисточкой на самом кончике. Но это был писюн не старика – как вы все ожидали, – а маленького слепого медвежонка, который старался высосать эту тряпочку, лёжа на спине на дедовых коленях, словно сиську мамкину сосал. Моя астральная челюсть отбила мне ногу.
Гадский папа, ну вот как мы иногда можем так в людях ошибиться, хотя уверены бываем на сто процентов в своей правоте. Мы их на костре сжечь готовы, а они благое дело делают, и ведь даже не для себя, для других, а мы этого всего не видим, словно ослеп наш народ, и сразу готовы их на кол осиновый посадить, даже толком не разобравшись ни в чём. И как-то мне перед этим мужиком совсем совестно стало. «Прости, старик, дурака срамного!» – почему-то в мою голову пришло только это, и даже как-то стало легче на душе. Медвежонок закряхтел в его руках, как дитя малое.
– И откуда ты только свалился на мою голову? Цапля тебя, что ли, вместо лягушонка с болота принесла? Перепутала, видно! Матку твою где теперь искать? Лес вон, за рекой, ни конца, ни края не видно, до самой земли Асии стелется зелёным ковром, через всё Белоречье, – старик тяжело повздыхал, поймал на голом пузе медвежонка пробегающую блоху и откинул её в сторону, подальше от себя. – Ступай-ка отсюда, поищи себе кормильца в другом месте. Эх, эх, эх! Где я тебе титьку-дойку тут найду? Может, погибла где она, а?.. В беду попала?.. Ныне вон зверюг тёмных из Нави сколько повылазило, тьма-тьмущая! Чего молчишь, косолапый?.. – Но маленький косолапенький на поставленный стариком вопрос ничего не ответил, а только сладко зевнул и уже мирно спал. – Эх, беда пришла, беда… – прошептал старик, задумчиво глядя куда-то в зелёный хвойный лес.