Град ничего не ответил дедушке, а молча стоял и ждал его справедливого приговора. Я тоже почувствовал исходящую от старика тяжёлую силу, и мой давно не мытый загривок стал медленно вставать дыбом. Я-то этого деда узнал, он тот, кого я видел в далёком прошлом, в котором просидел своим сознанием целую неделю. Меня сразу же тряхануло. Млять… Дед перевёл взгляд на меня, потом хмыкнул.
– А ну покажи!
– Чего? – сразу не понял я, чувствуя, что начинаю тупить перед этим старцем.
– Ну, если бы титьку, я бы попросил её, – и он указал на Галину. – А от тебя хочу видеть благословение…
Старик отхлебнул горячего травяного отвара. Расстраивать дедушку желания у меня никакого не было, и я вытянул в его сторону руку и пошевелил пальцами.
– Благословляю… – прошептал я.
Золотой дождь сразу накрыл весь задний двор мелкой моросью. Старик прикрыл глаза и просидел так молча с минуту.
– Добрался всё же… – прошептал он еле слышно пересохшими губами. – Дай я на тебя хоть посмотрю… соколик… Сколько лет тут сижу из-за тебя… – Потом удовлетворённо кивнул себе и разрешил всем сесть за свой стол, указывая по-хозяйски рукой. Я только сейчас заметил, что наши тёмные стояли в согнутом положении, а особенно северный шаман был готов до земли согнуться перед стариком. Якута бил сильный озноб.
Старика звали Гараун, странное, конечно, имя для нашей родины. Мы все вместе просидели с ним до позднего вечера на заднем дворе, много говорили и рассказывали о своих приключениях. Он только кивал седой головой и внимательно слушал лешего, лишь один раз уточнил у него информацию о поводыре. Старик оказался вегетарианцем и мясо категорически отвергал, что для Града с Васькой хуже смерти, но нам разрешил немного рыбы. Галина с Кукуней, как и положено, крутились на его кухне, стараясь накормить всех оглоедов. В общем, своё место Галка в этом мире всегда найдёт, не пропадёт. Мы же после допроса дедушки, а вышло всё именно так, в первый раз за долгое время, как белые люди, улеглись спать, сполоснувшись в уже прохладном душе. Дедушка сказал: спите спокойно, ни одна ночная бабайка из чужого мира вас не скушает. И я ему почему-то поверил, раз дедушка сказал «не скушает» – так оно и будет.
– Град, а Град…
– Чего тебе?
– Ты спишь?..
– Сплю. А что?
– Да так, ничего… Спи…
– Чего хотел-то?
– Знаешь… – прошептал я в абсолютной темноте, ища глазами своего собеседника. – А это тот волхв, в котором я неделю просидел, – я даже не столько лешему говорил, сколько себе, мне, видно, нужно было излить душу.
– Да не… этого не может быть. Что ему, по-твоему, четыреста тысяч лет? – в потёмках усмехнулись.