«Вот сказал! Не для чего-то я согласилась работать технологом, а для того, чтобы семье на жизнь заработать. И зарабатывала, пока завод концентратов в Сомервиле не закрылся», – ядовито подумала Рена. Вслух она, впрочем, ничего не сказала. «Греки и римляне – это интересно, но к чему они тут, в лесу? Здесь лучше что-нибудь руками делать», – заявляла биоволна кудрявого подростка Мики. Мохнатый последователь Сократа явно не пользовался авторитетом в семье. Учеников, с которыми местный Сократ мог беседовать, тоже не наблюдалось.
– Вы давно живете в лесу? – спросил Бентоль. С кем приходится работать! Мало того, что этот тип мутант, так еще болтает за четверых. Причем глупости.
– Три года в лесу, и до того семь лет на Стике, несчастье моей жизни заключается в том, что мы с женой и сыном прилетели всего за полгода по земному счету до закрытия планеты на посадку и на взлет, – сказал Трагат. – Потом судьба подарила мне, как и прочим, великое счастье лицезреть богиню Тийю и служить ей своей любовью. Но судьба распорядилась так, что я стал ненавистен богине, теперь мне, подобно Диогену, лишь философия дарит готовность столкнуться с непреходящими превратностями жизненного пути.
Остаточное внушение мешало Трагату не только внятно рассказывать, но и думать. Расспрашивать его о Данилевском было бесполезно. История его болезни была в точности такой, как писали в своем отчете губернатор Вукич и доктор Гиндали. Философ не помнил, что с ним происходило в лесу, и как он добрался до моста в Сомервиле, где его нашли через двадцать стикских дней после исчезновения. Последнее, что сохранилось в его памяти, была утренняя прогулка в лес, на которую он отправился, чтобы опохмелиться тайком от жены. Потом был сырой овраг в лесных зарослях и журчание ручья на его дне. Все остальное было ему так же неизвестно, как губернатору, доктору и новым исследователям.
Один за другим были обследованы и переписаны все присутствующие. У Рены и Мики вируса, как и ожидалось, не было, с них были только сняты жуки. Опрашивая жену Трагата Рену, Мади посмотрела озадаченно. «А если от человека человеку, ну, при соприкосновении, при половом контакте – то как?» – смущаясь, подумала она. А что, это тоже интересно, но такая низшая категория, как Рена, пожалуй, не станет отвечать при всех на такие вопросы. Бентоль слегка нажал мыслью, и немедленно получил ответ.
– Меня инфекция Трагата не затронула. Я сначала боялась, но все оказалось безопасно, – проговорила Рена вслух, мысленно удивляясь собственной откровенности. – От чего такого он сам мог ее получить, я не знаю. Я много раз думала – как странно! Мы живем три года среди леса, я сама сколько раз уже ранилась, когда делала из аморфитовой кожуры ремни или когда чистила скребком кожуру для платья, и ничего не происходит. И едим мы то, что тут в лесу есть, и аморфиты я готовлю жареные, и кавинов держим на мясо, но не заражаемся.