– Че, порше хотел, заешка-зажрашка?
– Не хотел, я план-список, план соблюдал… Я получил деньги, работу. Почувствовал себя сверхчеловеком в бытовом плане. Мне понравилась тягостная ответственность за все и всех. Я должен был сам себе машину купить. У меня она в список внесена. А тут… папа подарил. Не знаю… чувство, что от меня забрали сверхответственность и гиперконтроль над всеми и всем.
– Значит, это эмоция Пальчевского. Нужно его искать.
– Другого способа нет?
– Откуда я знаю, Сань…
– Ты меня укусил, Комар, сказал, что ты magic is in the air, а сейчас ничего не знаешь?!
– У тебя практически год болит желудок. Скольких врачей ты посетил?
– Многих.
– И что, Сань? Что они говорили?
– Они не знают, что со мной. Я здоров по анализам. От нервов болит желудок, наверное.
– Вот, даже врачи не знают, ничего не говорят, не советуют. А ты от меня что-то хочешь. И кстати, денег ты на врачей много вбахал, а мне даже джинсы не пошил. За домик за столом спасибо, конечно…
– Я не хочу, быть, как Пальчевский… Может, я сейчас под капельницей полежу и все устаканится?
– Ага, врачи помогут. Помнишь, три месяца назад ты на иглоукалывание ходил. Тысячу гривен за пять сеансов заплатил. Рассказывал врачихе, что желудок болит, но ты на диете сидишь и «Сорбексы» всякие пьешь. А она, врачиха, тебе: «Бывает-бывает, иголочки поставим и…»
– И здоровье у меня стало, как у космонавта после этих иголочек. В невесомости. Усталость дикая была.
– Вот. Так я разузнал кое-что, не говорил до этого момента, пока ты в больницу не попал. Не хотел расстраивать. Ей диплом муж купил. Он у нее кореец, восточной медициной занимается, а она двадцать лет проработала надзирателем в колонии, прикинь! Потом решила сферу деятельности на старости лет сменить, лечить решила. Поэтому от иголок тебе плохо было. Она же не умеет ставить их. «Ставить» зеков – это ее, но не иголки.
– Она меня убить могла!
– Ну не убила же. Нужно подыматься, завтра тебя собираются выписывать. Пойдем искать Пальчевского, выяснять будем, чего он такой нервный у нас.
Глава 8
Меня выписали, и я стал следить за Пальчевским. Ничего нового я о нем не узнал. Те же телефоны новые, новые часы, чехлы для телефонов меняет, машины меняет, пьет воду, ест бананы, ходит в тренажерный зал. В тренажерку я тоже стал ходить, но поговорить с Пальчевским так и не удалось. Я не хотел быть навязчивым, не хотел, чтобы гомосеком он меня посчитал. Хожу слежу за ним. Однажды только сказал ему:
– Классный телефон. Ты, извини, но по ходу у тебя другой вчера был. Я прав? Ты не разбил его часом? Иль, может, тут воруют? Тогда тренажерку менять надо, – якобы не зная о его страсти к переменам, подкатывался я.