Сводница назвала сумму. Парень, не задумываясь, выложил требуемую плату.
Тётка хмыкнула и вручила ему ключ от комнаты.
–Запри дверь, а то эта бестия сбежит,– посоветовала она перед тем, как уйти.
Эммит смотрел на девушку, как на нечто диковинное, необычное. Шеннон смущалась, отошла подальше. С полки шкафа взяла колоду карт.
–Я могу погадать. Хочешь?– видимо, желая оттянуть интим, предложила она.
–Гаданьям верят только глупые женщины.
–Все знакомства в большом городе случайны, как арканы таро.
–Согласен: наша встреча случайна и неожиданна. Но я заранее знаю, что ты мне нагадаешь. Будешь пугать гибелью, если я до тебя дотронусь.
Шеннон зажато, нервно хихикнула.
–Догадливый.
–Если ты выбрала путь продажной девки, то рано или поздно…это произойдёт, так пусть твой первый интим будет с молодым, симпатичным джентльменом. Твоя сутенёрша настроена воинственно: запрёт тебя с каким-нибудь пьянчугой…
–Она – моя тётка. Мы приехали к ней из деревни. Наш дом сгорел вместе с родителями. Я продала хозяйство, но этого хватило лишь на похороны и на дорогу до Милфорд-Хейвена. На фабрике зарплату дадут только через месяц, а мне надо кормить младшего брата. А ты говоришь: «я сама выбрала этот путь»…
–Пытаешься разжалобить?
–Нет. Я знаю – это бесполезно. Ты хочешь весело провести время, и хочешь изведать моих прелестей. Все мужчины одинаковы.
И Шеннон откинула шаль, стянула юбку. Эммит хотел оставить её, но обомлел от вида совершенных женских форм. Ножки в чулочках и панталончики с рюшечками просто приковали его взгляд, плавные, изящные линии заворожили.
Девушка налила юноше вина. Его руки дрожали от желания. Плутовка ухмылялась. Эммит выпил до дна, и его голова закружилась. Последнее, что он помнил, были руки Шеннон, ощупывающие его карманы.
Когда сон слетел, Боу рассмеялся:
–Девчонка убежала и от меня! Видимо, в вино подмешала сонный порошок! Молодец, всё продумала.
Он оценил то, с каким упорством девушка из народа сберегает свою честь. Внезапное чувство обожания к незнакомке, подобное мощному наводнению, вдруг родилось в сердце Эммита, и, размывая все берега невозмутимости и спокойствия, затопив все мосты отступления к недавней отстранённости, теперь сокрушало нерешительность и личный эгоизм.
Утром следующего дня Эммит рассказал Оттавии о кознях уволенных продавцов и просил:
–Мама, запишите вчерашнюю выручку мне на зарплату.
–Что-то приобрёл для себя?
–Ага, приобрёл занятную штучку для души.
Женщина улыбнулась: пусть прихорашивается.
–Ты выглядишь усталым,– заметила она.
–Как раз хотел взять выходные на несколько дней.