Действительно из кареты вышла его девочка.
Марко и Чезорино со всех ног бросились вниз.
Оттавия упала в объятия отца, потом обняла и поцеловала в обе щеки брата. Все заливались слезами.
–Как тебе, дочка, живётся с этим чудовищем?
–Я практически не вижу Освальда.
Из кареты донёсся плач Джессики.
–Ты привезла малышек!– обрадовался новоиспечённый дед.
–Чезорино, зови Зилу, поедим на уик-энд.
Отец влез в карету. На руках у молоденькой, пухлой служанки Сюзанны лежало два свёртка.
–Мои лапуленьки, мои маленькие итальяночки,– заворковал Марко над младенцами.
–Папа, поздоровайся и с внуками, это – Артур и Эммит,– подсказала Оттавия, влезая в карету вслед за отцом.
Мальчики, оробев, сидели, помалкивая.
–О, моя семья выросла в три раза!– обрадовался старик, здороваясь с мальчиками за руку,– Я научу вас, что значит: быть итальянцами! Мы стоим горой за любого члена семьи!
После родственников привозили за город или в гостиницу наёмные экипажи.
Одна только Лэсли избегала мачеху. Она и с братьями разговаривала сквозь зубы. Зато теперь Освальд, жалея дочь, часто разрешал ей играть в своём кабинете.
Лэсли как-то утром и вовсе «забыла» поздороваться с мачехой и братьями.
Оттавия сразу дала определение этому поступку:
–О, Мадонна! Излишняя свобода только уродует людей. А от скуки и безнаказанности человек и вовсе превращается в чудовище.
Однажды Малевольти в своём магазине повстречалась с Беулой Спенсер. Та сделала незначительную покупку, но хозяйка салона сделала ей хорошую уступку, и прижимистая дама расцвела в улыбке.
Отта попросила:
–Леди Спенсер, зная, что Вы владелица многих прядильных фабрик, я осмелилась просить Вас взять на работу мою сестру Берту Фиоре.
–Я слышала о ней, как о талантливой вышивальщице… Что ж, я уверена, что миссис Фиоре сможет служить в качестве художника-новатора рисунков тканей.
–Я хотела бы сделать заказ на продукцию Ваших мануфактур. Я задумала не ввозить из Франции готовые головные уборы, а шить модели в ателье из Ваших тканей.
–Вы – умная и расчётливая женщина в хорошем смысле этого слова, миссис Малевольти.
Оттавия менялась на глазах. Итальянская кровь заговорила в ней в полный голос. Она уже не была робкой, стеснительной девочкой. Она стала весёлой и бойкой. Её добрые шутки ценили покупатели и не скупились.
Освальд разделил бизнес на свой и бизнес жены. Он продолжал ввозить дорогие шляпки из Франции, а Оттавия строила ателье. Боу злорадно ждал, когда дело жены прогорит, и он вечно будет упрекать её за недальновидность.
Как-то он вошёл в спальню Отты. Та расчёсывала волосы у трельяжа, будучи уже в ночной сорочке.