Были там и дельтапланеристы. Джолетта даже боялась смотреть на то, как стремительно бросались они с горы в пустоту, доверяя свою жизнь натянутым на алюминиевые трубочки кусочкам нейлона. Она просто не могла себе представить, что кто-то может получать удовольствие от такого вида спорта. Роун посмеивался над ее боязнью высоты, но Джолетта заметила, что он неизменно оказывался между ней и краем обрыва, даже если ему приходилось закрывать ей вид.
На обед они ели жареные колбаски с жареной картошкой и десерт из кубиков замороженного малинового сока, одновременно наслаждаясь представлением фольклорного ансамбля. Потом бродили по городу, разглядывая в витринах магазинов часы фирмы «Ролекс» и швейцарские ножи, и фотографировали богато украшенные фресками стены домов. Гуляя, они дошли до Льва Люцернского, памятника убитым швейцарским гвардейцам Людовика XVI, где Роун рассказал ей, что Марк Твен назвал этот монумент самым трогательным среди европейских памятников.
Как раз там Джолетта обнаружила, что оставила свою записную книжку в гостинице, и подумала, что без нее спокойнее. Теперь она могла наслаждаться видом анютиных глазок, тюльпанов, маргариток, а также лилий, коврами альпийских горных цветов в маленьких чистеньких садиках перед маленькими чистенькими домиками, не думая о том, что каждое растение нужно описывать.
Когда Роун и Джолетта наконец добрались до крытого пешеходного моста, солнце уже клонилось к закату, окруженное розовато-сиреневым сиянием. Казавшийся узким из-за своей длины мост имел крышу только по бокам, но производил впечатление грандиозного сооружения по сравнению с крытыми мостами Новой Англии.
Они облокотились на перила и вывернули шеи, чтобы рассмотреть сцены из истории города, нарисованные на крыше яркими красками с позолотой. Начиная с сюжетов Средних веков, история продолжалась в них самих, когда они шли по мосту, сопровождаемые гулким эхом собственных шагов, журчанием и всплесками чистой, отливавшей зеленью реки.
— Смотрите, лебеди! — воскликнула Джолетта, когда они остановились, облокотившись на перила, рядом с башней-опорой в середине моста.
— Семейная пара, — отозвался Роун, провожая взглядом скользящих по воде больших белых птиц, грациозно изгибавших шеи; их головы почти соприкасались, а перья отливали розовым цветом в лучах заходящего солнца.
Вода пахла рыбой, зимними водорослями и тающим снегом. Слева от них виднелись живописные зеленые купола собора, а за ними вздымались вершины гор. Из ресторана неподалеку доносились звуки духового оркестра. По мере того как сгущались сумерки, на поверхности воды отражалось все большее количество уличных фонарей.