Держа в руках пижамные брюки, Роун выпрямился. Потом, словно что-то его притягивало, подошел к кровати, на которой спала Джолетта. Двигаясь очень осторожно, он медленно опустился перед ней на одно колено.
Рассеянный желтый свет струился из ванной комнаты, освещая лицо девушки. Она казалась такой беззащитной, что у него защемило сердце, когда его взгляд упал на темное пятно синяка и полоску пластыря на лбу у самой кромки волос. В порыве нежности он протянул руку, собираясь погладить ее, но рука замерла в воздухе. Словно завороженный, Роун смотрел на бархатную кожу, нежные изгибы губ. Они рождали в нем соблазн, жаркими волнами приливавший к голове. Интересно, что бы она делала, если бы он лег рядом с ней и разбудил ее своими поцелуями?
Роун тихонько чертыхнулся. Такие жертвы ради благих намерений! Он быстро встал. От резкого движения коленный сустав хрустнул так громко, словно кто-то щелкнул хлыстом. Он замер, испугавшись, что она сейчас откроет глаза и увидит его стоящим перед кроватью.
Медленно тянулись минуты. Роун покачнулся на онемевших ногах. Он очень устал. Казалось, он не спал по-настоящему целую вечность, и, может быть, пройдет столько же времени, прежде чем он сможет снова уснуть.
Вернувшись в ванную комнату, он быстро натянул пижамные брюки, выключил свет и, стараясь ступать как можно тише, прошел к своей кровати. Нырнув под пуховое одеяло, Роун вытянулся во всю длину и долго лежал, прислушиваясь к дыханию девушки. Она дышит так тихо? Или она ушла?.. Он приподнял голову, вглядываясь в темноту широко открытыми глазами.
Нет, она здесь, она все еще спит. И все еще прекрасна.
Она все еще не принадлежит ему.
И надо же было такому случиться, что две самые болтливые вдовушки из их группы видели Роуна и Джолетту выходившими вместе из его номера на следующее утро. Конечно, можно было избежать этой встречи. К тому времени молодые люди уже позавтракали и совершили утреннюю прогулку вокруг ближайшего квартала. Потом они зашли в комнату Джолетты за ее чемоданом и оставшимися вещами, поскольку этим утром уезжали из гостиницы.
Она вполне могла бы донести свои вещи сама, думала Джолетта, идя к автобусу. Но нет, Роун настоял на том, чтобы тащить ее коричневую клетчатую сумку вместе со своим тяжелым чемоданом из черной кожи.
Многие пассажиры понимающе улыбнулись, когда они вошли в автобус. Роун держался беспечно, не обращая внимания на оказанный им прием, но Джолетта не могла оставаться равнодушной. Ей было неприятно думать, что эти люди обсуждают между собой ее интимную жизнь, возможно, даже уже представляют себе ее в постели с Роуном. Она не имела предрассудков по поводу отношений между мужчиной и женщиной, но считала, что некоторые аспекты этих отношений не должны быть предметом интереса посторонних людей.