В последний момент до отлета ей послышался хриплый голос в динамике на панели связи. Это был голос Волона. Как оказалось, когда Джоанна его оставила за бортом челнока, он был еще жив. Ужас и отчаяние охватило ее. Она была полностью подавлена.
Стартовавший 15 сентября 2078 года с планеты Земля, задержанный на полтора месяца полет на Марс, наконец, был закончен.
На Земле Линдау еще провела около трех часов в спасательной капсуле, в которой сохранялись места еще для трех человек. Но их не было, она была одна. Не с кем было посоветоваться, поделиться, подготовиться к выступлению перед всем миром. Но она была одна, Джу осталась одна.
Не шевелясь, она, сжимая поручни, словно руки своих товарищей, оставалась наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Ей вспомнились широко открытые безжизненные глаза Волона. Маленькая, такая, как она сама, одинокая слезинка стекла по ее щеке.
Отвел ее от мрачных мыслей сработавший в камере сигнал, символизирующий о том, что ее нашли.
Снова и снова третий пилот перелистывала память последних минут на «Паларусе», произошедших уже чуть более шести месяцев назад. Они словно застряли в ее мышлении, словно это происходило сейчас. Но ничего нельзя было уже изменить…
Луалазье, развернувшись, встал с кресла.
– Доминик, ты куда?
Обычно Луалазье, чтобы принять какие-либо действия, всегда сначала согласовывал с экипажем, но такое поведение удивило Джоанну. Не отвечая ей и словно не слушая ее, лингвист направился к выходу.
– Дом, ты не должен… Ты не обязан присоединяться к ним.
Догадалась Линдау, но она не знала, как остановить итальянца.
С трудом, сопротивляясь его уверенности, однако, таким же непринуждением подавила она в себе желание его задерживать. Смотрела на него, понимая, что это бессмысленно.
– Ладно, я буду держать тебя в поле видимости, постарайся не исчезнуть с диапазона.
Луалазье, надев космический скафандр, пройдя через коридор давления и очистки, очутился с снаружи корабля. Подскакивая от скорости, лингвист спешил к коллегам.
Наконец, после недолгого пути сквозь завесу поднявшейся пыли, он стал замечать очертания людей и другого неизвестного ему существа. На удивление и размышление времени у него не осталось. Его остановил внезапный яркий свет, и тут же он почувствовал на лице тепло, то неизвестно откуда словно проникало сквозь стекло шлема. Свет исчез так же внезапно, как и появился, но пропало вместе с ним и ощущение тепла.
Ощутив, что свет пропал, Луалазье не сразу приоткрыл зажмуренные глаза. Следующее представление поразило его, он хотел вновь их закрыть, считая это за сон, но через усилия воздержался. Перед ним проносилось поле, будто при быстрой езде. Быстро сменявшие друг друга горы и протекавшие ландшафты некогда вероятных речных каналов. Как только он это понял, глаза от внезапно навалившейся на него усталости стали сами закрываться. Однако Луалазье продолжал ощущать, что он стоит. В темноте. Хотелось думать о приятном. Появились воспоминания: лица, голоса родных и друзей, даже собачка Пимпо, расширив пасть, склонив на бок голову, высунула язык, глядела с любовью, что, казалось, сейчас, вот-вот прыгнет на него и примется лизать его лицо.