В это утро можно было не торопиться вставать: будет объявлена забастовка. И даже если бы не это, идти не надо все. равно. Киреев узнал, что, вопреки его распоряжению, Игнатий Павлович ставит Лизу на работу, взбеленился и потребовал, чтобы начальник участка немедленно прогнал ее.
— Я сейчас встану, Порфиша, — говорила Лиза, преодолевая желание уткнуться головой в подушку и снова заснуть. — Я встану.
— Не надо. Спи. Не знаю сам еще, как у нас все это получится.
…Он шел, круша ногами окрепшие от мороза сугробы снега, и думал, что хотя и несколько раз стачечный комитет совещался, как начать им большую забастовку по всей станции, а многое так и осталось неясным. Что, если не все бросят работу: одни поддержат призыв стачечного комитета, а другие останутся на своих местах? Как быть с незабастовавшими? Станислав советовал поставить рабочие пикеты. Но это можно сделать в депо, в мастерских, словом, там, где есть отдельные входы, и если небастующих будет мало. А если их окажется много? Начнутся раздоры среди своих же, а потом подоспеет полиция…. И как быть с теми рабочими, которые по четыре-пять человек, а кто и в одиночку разбросаны по всей станции? Пока будешь ходить от одного к другому, объяснять, уговаривать, убеждать, начальство тоже дремать не станет. Хорошо, если рабочие по гудку соберутся сразу в депо — там предположено провести сходку. А если все пойдет вразнобой? Готовы ли люди с листовками? Этим должен был заняться Лавутин. Не попал бы кто из них в лапы полиции. А как там Савва со своими дружинниками?
И хотя Порфирию было поручено «снимать» только тех рабочих, что маленькими группами были разбросаны в разных местах, он волновался за всех, за начало и за исход забастовки Будто ему одному доверено все это дело и только он один за всех и в ответе.
На станции повсюду горели электрические огни. Сменный весовщик, дежуривший в багажной кладовой, спросил удивленно:
— Ты чего экую рань, Порфирий? До смены-то два часа еще.
— Боялся — не опоздать бы, — с двойным смыслом ответил Порфирий.
Весовщик сладко потянулся.
— Ну и опоздал бы. Говорят, сегодня забастовка будет объявлена. Так и так не работать.
Этому весовщику Порфирий не доверял: неискренний, ехидный человек.
— Там будет видно. Когда объявят, тогда и забастуем, — с деланным равнодушием сказал он и вышел.
Неужели все знают о забастовке, если даже этот нелюдим о ней говорит? Тогда, конечно, приготовились и жандармы… Беспокойство Порфирия усилилось.
Мимо багажной кладовой, сотрясая стылую землю, прокатился паровоз, засвистел тонко и протяжно. На стрелках горели красные и зеленые огоньки. Сцепщик вагонов стоял у товарного состава, зазывно дудел в медный рожок и кругообразно махал фонарем. Все было совершенно обычным.