Но тут в дверь коротко звякнули и забарабанили костяшками пальцев рук. Так делал только сосед по лестничной площадке, Алёнкин муж, капитан милиции. Пришёл, как и говорил, узнать, как дела с экспертизой.
Увидев лежащего в позе эмбриона, завёрнутого в одеяла сотрудника, он нахмурился и вопросительно взглянул на Веру. Та молча кивнула головой в сторону кухни, прикрыла за собой дверь:
– Это такая реакция у вашего сотрудника на общение со шкафом. Температура у него подскочила под сорок, стал бить озноб. Вот напоила чаем с малиной, пусть поспит, оклемается.
Но тут же дверь распахнулась, и на пороге возник Борис босой, но с одеялом на плечах. Волосы были несколько всклокочены, через всю щёку шёл красный рубец от наволочной складки, в глазах был лихорадочный блеск. Тем не менее, он чётко по-военному отрапортовал:
– Товарищ капитан, разрешите доложить о результатах проведённого мной исследования! – затем, пошатнувшись, с размаху шлёпнулся на кухонный табурет.
Товарищ капитан потёр глаза и лоб руками и молча кивнул Борису. Но не тут-то было! Тот совершенно неожиданно для Веры, прежде, чем начать свой рапорт, попросил её оставить их тет-а-тет. Мало того, так ещё и дверь на кухню плотно закрыл после её ухода! У Верочки от досады даже в носу защипало. Громко фыркнув, она уселась на диван, на котором только недавно валялся «больной», и включила телевизор погромче. Шёл комедийный фильм «Бриллиантовая рука», и девушка, действительно, на какое-то время отвлеклась от злободневности.
А на кухне шёл просто настоящий «совет в Филях». Борис подробно докладывал обо всех своих изысканиях, касающихся оракула. И прежде всего – о том, где находится логово Отрожкинского маньяка, который ограбил, изнасиловал и задушил вот уже шесть молодых женщин в районе железнодорожной сортировочной стации их города. Это лишь Верочке он рассказал историю об убийце президента Кеннеди, а об оперативных разработках, связанных с действующим преступником, он, конечно же, говорить не имел права.
– Я так думаю, что этот шкаф нужно перевезти куда-нибудь в укромное местечко и, не докладывая вышестоящему начальству, использовать его, как подспорье, в нашей работе. Но никто, слышишь, ни одна живая душа не должна знать об этом! Иначе… В лучшем случае – попрут из органов, в худшем – Кащенко. Раз уж попала нам в руки такая чертовщина, глупо было бы ей не воспользоваться. Заметь – исключительно – на благо общественной безопасности! С Верой я обо всём договорюсь, мы ей вместо этого раритета новый шкаф привезём, а этот отправим, ну, скажем, ко мне на дачу. А там, глядишь, потом подберём местечко получше.