Гохан допил вино и поставил бокал на рабочий стол. Он не жалел о своём решении: после её ошибки у них не могло быть будущего, ему было слишком больно видеть ту, кого он искренне любил и мечтал о том, что у них будет общий ребёнок. Ему было неважно, мальчик это будет или девочка, главное, чтобы ребёнок был именно от неё. Чтобы он был похож на них обоих. Он думал, что любимая будет прекрасной матерью, что она сама этого очень хочет… Что случилось, то случилось.
Хватит. Хватит скорбеть о прошлом.
Тем более, раздался стук в дверь.
Когда все условности и правила приличия были соблюдены, он взглянул на наложницу. В её глазах была робость и стеснение, толика страха. Гохан опять подумал о том, что выглядит он как хищный зверь и навевает страх не только благодаря тому, что он Султан. Девушка старалась выдать эмоции за смущение перед мужчиной своей мечты, но Гохан читал людей.
К сожалению, он их слишком хорошо читал.
– Ужин подан, наслаждайся, – Произнёс он.
Девушка явно расстроилась, что Гохан не разделит с ней трапезу, но если он не хотел есть, значит, он не хотел.
Айгуль молча принялась за еду, которая была великолепного качества, но было понятно, что она принуждает себя и выполняет приказ. Если не хотела, то могла бы и не принуждать, но… рабыня. Что с неё возьмёшь?
– Вина? – Только и спросил он.
– С удовольствием, господин.
Он взял другой бокал и налил совсем немного. Он не любил полу-сладкие вина, только сухие или креплёные. Вряд ли такой вкус ей понравится.
Себе он наливать уже не стал – мужчина знал свою меру и не хотел злоупотреблять.
Пока рабыня давилась вином и ужином, Султан лёг на ложе в одежде. Когда с трапезой было покончено, Айгуль спросила:
– Как я могу доставить удовольствие Вам, господин?
– Ты знаешь, что такое оральные ласки? – Спросил он.
– Я могу приласкать Вас именно так, как Вы пожелаете!
– То есть, не знаешь, – Сказал он, снимая только нижнюю часть одежды, – Потрогай его. Сделай так, чтобы он стал твёрдым.
Во время минета, который рабыня делала не слишком искусно, но старательно, он, наконец, расслабился. Физическое удовольствие вытеснило грустные мысли, он постанывал и предвкушал разрядку. Мельком бросая взгляд на девушку, он понимал, что она хочет привлечь его внимание взглядом, но он не смотрел ей в глаза и даже не пытался направлять её голову: его и так устраивало то, что происходило. Небольшое опьянение и аромат мускуса максимально его расслабили.
Когда он получил своё удовольствие, любовница не посмела выплюнуть семя. Девушка явно была унижена и понимала, что ни поцелуев, ни объятий, ни дальнейшего, полноценного хальвета она не получит, как не получит и желанной всем сердцем беременности. Но зачем Гохану принуждать себя к тому, чего он не хотел? И дело даже не в том, что она рабыня: какой женщине доставит радость то, что мужчина принуждает себя к нежности, её не испытывая?