* * *
К полудню всё было готово. Свидание Эдвард продумал основательно. Выбрал самое высокое здание в Виктории, с крыши которого открывался живописный вид на город и окружающие его окрестности. Собственноручно украсил место будущего свидания любимыми Диной оранжевыми цветами и гирляндами с романтическими фигурками. Лично договорился со скрипачом и официантом, в обязанности которых входило сделать этот вечер незабываемым. Наконец, тщательно отобрал блюда, которые не могли не привести Дину в восторг. Оставалось только дожидаться назначенного им же часа встречи и надеяться, что Габи не подведёт. И что Дина оценит его старания…
В половине пятого позвонил официант и сказал, что не сможет прийти. Долго извинялся и оправдывался, ссылаясь на необходимость срочно уехать из города. Эдвард милостиво отпустил ему этот грех и только потом понял, что найти свободного официанта в пятницу вечером ему вряд ли удастся. К счастью, эта проблема была быстро улажена Габриэллой, которая какими-то правдами и неправдами выпросила у Кевина одного из гарсонов его кафе. Эдвард перевёл дыхание и отправился проверять сохранность остальных своих приготовлений. И не увидел загадочной улыбки на губах своей подруги. И не сделал соответствующих выводов…
Впрочем, Габи выполнила своё обещание: ровно в восемь часов вечера Дина оказалась на указанной Эдвардом крыше и с лёгким недоумением осматривала разработанные им декорации. Но, увидев самого парня в костюме и с букетом ослепительных цветов в руках, сузила глаза.
– Зря старался, – презрительно бросила она и уверенным шагом направилась к выходу с крыши. Однако дверь оказалась заперта.
– Я предвидел такую реакцию, – с заметным напряжением в голосе заявил Эдвард. – И догадываюсь, что услышу от тебя сейчас. Но, прости, я не дам тебе уйти, пока мы не поговорим.
Дина несколько секунд стояла к нему спиной, переваривая услышанное. Потом приняла решение. Молча развернулась и, обойдя Эдварда на расстоянии вытянутой руки, уселась за сервированный столик. Официант тут же подал её любимый греческий салат и налил в бокал столь же любимый гранатовый сок, но Дина, холодно поблагодарив гарсона, отвернулась от еды и устремила свой взор сквозь огни Виктории в непроглядную тьму за её пределами. Услышав, как Эдвард сел напротив и как за её спиной заиграла негромкая романтическая музыка, Дина с трудом проглотила вставший в горле комок. Она понимала, что Эдвард старался для неё, приложив массу усилий и учтя все возможные Динины капризы. Но только от этого становилось ещё больнее. Потому что то, как поступил с ней Эдвард, прикинувшись умирающим, простить было нельзя. Даже не так. Его шутка разбила ей сердце. Перечеркнула всё хорошее, что было между ними. Уничтожила любовь. И Дине очень не хотелось объяснять Эдварду, почему это произошло. Как и вообще видеть его и общаться с ним. Но уж коли она попала в западню, следовало пройти это испытание с честью. Не показать своей боли. И не дать Эдварду ни малейшей надежды на их общее будущее. Чёрт с ней, с мечтой вместе поступить в Стэнфорд. Поселиться попарно в общежитии и потом бегать друг к другу, нарушая режим. Пусть катится в свой Массачусетс. Найдёт там себе другую девчонку – или сразу несколько – и устраивает им романтические ужины! Может быть, на них такая банальность произведёт какое-то впечатление. А с Дины довольно. В конце концов, она ведь с самого начала знала, что ничего хорошего из их отношений не получится. Они были слишком… разными. И, как оказалось, не только во внешности было дело. Эдвард выставил себя жестоким циником, а Дина не принимала подобных качеств в людях. И не могла простить.