Вэл вывернул из-за угла. Габи обрадовала озорная улыбка на его губах, но не удивила. И успокоила. Дину же, напротив, насторожила. Она пришла к выводу, что и Вэл сейчас начнёт рассказывать ей сказки. Или запудривать мозги, что у него, в общем-то, неплохо получалось. Однако Дина ошиблась. С несвойственной, по её мнению, ему прямотой Вэл сразу перешёл к делу.
- То, что ты имеешь право всё знать, это несомненно, - проговорил он. – И мне абсолютно не понятны эти дурные «обеты молчания», которые наложил на нас доктор Дейс. Но, так как он это всё же сделал, ни я, ни Габриэлла не можем рассказать тебе правду, иначе этот самый доктор потеряет к нам какое бы то ни было уважение, чего мы никак не можем ему позволить, и Габи тебе это подтвердит. Однако из пяти человек, знающих его тайну, клятву держать язык за зубами давали только четверо. И, честное слово, мне кажется, что доктора Дейса пора подтолкнуть к действиям, а то он слишком любит колебаться.
Габи посмотрела на него с восхищением, Дина – с ужасом.
- Ты предлагаешь мне пойти к директору и прямо его обо всём спросить?
- Нет. Всё это дело я устрою сам. А вам надо будет поговорить с остальными: уверен, им тоже будет интересно то, о чём может поведать доктор Дейс.
Габи бросила на него ещё один восхищённый взгляд, который на этот раз заметила и Дина. Заметила и оторопела. Давно ли кузина на дух не переносила Вэла, а теперь вон смотрит, словно он величайшее божество на Земле. Когда это она изменила к нему отношение? И с какой стати?
Именно эти вопросы она и задала Габриэлле, когда они остались одни. Габи смутилась.
- Ну, я просто ошибалась на его счёт.
- Да? И когда ты успела это понять? Уж не на ваших ли испытаниях?
- Дин, перестань, ты бы на моём месте вела себя также. А Вэл… Ты скоро и сама всё поймёшь.
- Вэл? – снова подковырнула её Дина. – А при нём ты называла его только Вэлентайном.
- Ты заметила?
- Трудно было не заметить. Это сейчас ты вот говоришь, что изменила к нему отношение, а не более пяти минут назад вы в очередной раз поцапались, да ещё из-за такой ерунды, о которой мне и говорить-то стыдно. И что это за дурацкое прозвище – «Шоколадка»? Я болела всего ничего, а ты за это время успела изменить половину своей жизни, ничего мне об этом не сказав!
Габи опустила глаза, но на губах её играла улыбка. Если бы Дина знала, что произошло за эти дни, она бы не спрашивала о таких вещах. А Габи они казались такими простыми и естественными, что объяснять их, на её взгляд, не имело никакого смысла. Шоколадка… Никому, даже Дине, она не позволила бы так к себе обращаться. А Вэлу позволила… И даже не сердилась больше, когда он так её называл. Не пытаясь объяснить, почему. Ведь в её возрасте редко задумываются над сутью вещей. Она принимала всё, как есть. Чему-то удивлялась, чему-то радовалась, из-за чего-то огорчалась, но не анализировала, как это делают взрослые, не пыталась найти смысл, чтобы в чём-то убедиться. Габи смеялась и плакала просто так, веселилась и грустила просто так, но теперь, впервые в жизни, вдруг стала удивляться собственным чувствам.