— Пошли! — распорядился он, абсолютно уверенный в том, что Мелоун немедля примется отстаивать способность тащить свой рюкзак самостоятельно: этот показной феминизм уже набил ему оскомину. Сначала «не трогай, я сама!», а потом обиды из-за того, что не настоял и не сделал по-своему. А если сделал, то не так и лучше бы вообще дал ей умереть вместе со своей проблемой.
Нахлебался уже, выучил. — Из термоса я своего пил, в спальнике твоем спал — так что теперь моя очередь их нести. А ты с фонариком будешь дорогу показывать.
Tea улыбнулась — настолько искренне, насколько только Дин позволил себе поверить.
— Спасибо! — с непритворной благодарностью выдохнула она. — Я бы сама ни за что не решилась попросить. А ты… А еще говорят, что современные парни только о себе думают!
У Дина защекотало в затылке: вот же пропасть, до чего приятно! Хотя вроде как и привык к восхищению.
— Кто говорит? — поинтересовался он, залихватски пристраивая рюкзак на спине. — Папочка, который научил, что нужно брать с собой в поход, но не объяснил, как все это тащить?
Tea поджала губы: али оскорбилась за родителя?
— Мне просто нужно было больше тренироваться, — сухо заметила она, и Дин позабавился над таким выводом. — Папа все время в разъездах, а я раз в год выберусь из дома и считаю себя великой путешественницей. А как до дела дойдет…
Дин закатил глаза и не стал дослушивать.
— Не нагнетай, Мелоун! — посоветовал он. — У меня парни не все твой рюкзак с места сдвинут, а ты с ним на пятимильный бросок замахнулась. И как минимум половину спокойно одолела.
— Просто я… в предвкушении, — смущенно пробормотала она, как будто слышать похвалу ей приходилось нечасто. — Там и веса не чувствовала. А после обвала… сразу к земле прижало…
— Попредвкушай тогда… наше освобождение, что ли, — посоветовал Дин, заканчивая разговор, и Мелоун следом замолчала. Быстро выхватила светом фонарика ничуть не изменившуюся за ночь стену, а потом неожиданно его погасила.
— Глаза сейчас привыкнут, — пообещала она, — и мы сумеем заметить, если где-то появится свет. Так, во всяком случае, написано в правилах поведения для заблудившихся в пещерах, — сконфуженно добавила она. Дин хмыкнул, но промолчал: подготовилась Мелоун, конечно, знатно, но это действительно не было поводом упрекать ее в произошедшем. Даже пробудись в ней какая-нибудь магия, вряд ли Мелоун пожелала бы оказаться в западне с Дином. Все-таки забыть пятый класс нельзя было ни при каком раскладе.
Помрачнев от былой дурости, Дин отвернулся и первым направился по тому проходу, где вчера застал Мелоун с требованием не болтать о его схватке с бурундуком. Темнота действительно расступалась, и Дин мог идти, не боясь свернуть голову, в том темпе, какого требовало его настроение. Черт бы побрал эти воспоминания! Почему семь лет назад он знать не знал ни о каких угрызениях совести, хотя тогда они были куда как более к месту, нежели сейчас, а нынче плюхнулся в них, отчаянно желая если не провалиться сквозь землю, то хотя бы напрочь забыть о существовании Tea Мелоун? Тогда ведь он тоже боялся за свою тайну и выставлял проникшую в нее одноклассницу на посмешище, чтобы никто не захотел ей поверить, если бы Tea все же решилась о ней рассказать. Совершенно идиотское решение, которое должно было лишь подстегнуть Мелоун к действиям, хотя бы в качестве мести за Диновы издевательства. А она молчала, держа данное ему обещание, и даже защитнику Дену ничего не сказала: Дин проверял. И именно это сейчас казалось самым тяжелым: она, девчонка, сумела выстоять среди той мерзости и даже не прониклась к Дину логичной ненавистью. А он, как слабак…