— Я голодна, — говорю я ему.
Неро достал свой нож и играет с ним. Он может проделывать всевозможные трюки. Лезвие такое острое, что если бы он ошибся, то отрубил бы палец. Но он еще не сделал этого ни разу.
Может показаться, что он пытается запугать людей Гриффина, но это не в его интересах. Он делает это все время.
— Я не понимаю, как ты можешь, есть больше всех из нас, — говорит Неро, не отрывая взгляда от своего ножа.
— Я не знаю!
— Сколько раз ты уже ела сегодня? Говори правду.
— Четыре, — вру я.
— Чушь собачья, — усмехается Неро.
— Я не так беспокоюсь о своей фигуре, как ты, — поддразниваю я его.
Неро тщеславен по поводу своей внешности. Не без оснований, все мои братья красивы, но у Неро есть та красота, которая заставляет трусики девочек самопроизвольно воспламеняться. Я не знаю ни одной девушки, которая не спала бы с ним или не пыталась.
Это так странно знать такие вещи о своем брате, но мы все довольно откровенны друг с другом. Вот что получается, когда долго живешь в одном доме, когда рядом нет мамы, которая не позволяла бы им относиться ко мне как к еще одному младшему брату.
И мне это нравится. Я не против женщин, у меня нет проблем с девушками, которые хотят быть красивыми, женственными, сексуальными или кем-то еще, черт возьми. Я просто не хочу, чтобы со мной обращались «как с девушкой», если это имеет смысл. Я хочу, чтобы ко мне относились как к самой себе, хорошо это или плохо. Ни больше, ни меньше. Просто Аида.
Аида, которая сходит с ума от скуки.
Аида, которая начинает засыпать.
Аида, которая искренне сожалеет о том, что раздражает Гриффинов, хотя бы потому, что я буду заперта здесь до конца времен, пока Фергус и папа будут говорить, говорить и говорить вечно…
И вот, наконец, почти три часа спустя, два патриарха выходят из частной столовой, оба мрачные и смирившиеся.
— Ну? — говорит Данте.
— Решено, — отвечает папа.
Он звучит как судья, оглашающий приговор. Мне ни капельки не нравится ни его тон, ни выражение его лица. Он печально смотрит на меня.
Когда мы выходим на улицу, он говорит Неро: — Забери мою машину. Я собираюсь поехать домой с Аидой.
Неро кивает и садится в папин Мерседес. Данте забирается на водительское сиденье внедорожника, а папа садится сзади со мной.
Мне это определенно не нравится.
Я поворачиваюсь к нему лицом, не беспокоясь о своем ремне безопасности.
— В чем дело? — говорю я. — Что ты решил?
— Ты выйдешь замуж за Каллума Гриффина через две недели, — говорит папа.
Это настолько нелепо, что я действительно смеюсь, странный, лающий звук, который исчезает в тишине машины.