— На какую перспективу вы надеетесь? — спрашиваю я ее. — Может быть на того, кто сможет сохранить Линкольн парк в целости и сохранности?
Она ухмыляется мне.
— Кто тебе сказал, что я против перепланировки?
— Маленькая птичка, — говорю я. — Если я стану Олдерменом, я бы не хотел, чтобы Линкольн парк был расчленен и разделен на части. К счастью, я близкий друг главы Комитета по управлению.
— Джереми Росс упрям, — говорит Мэдлин, глядя на меня поверх очков, как будто она думает, что я на самом деле не имею на него никакого влияния.
— Он чертовски упрям, но он у меня в долгу. И к тому же не в маленьком.
— Ну, я хочу только лучшего для района, — великодушно говорит она.
— Конечно. Я чувствую то же самое. У Линкольн парка есть история. Мы не можем допустить, чтобы это было передано другим округам, которые не будут рассматривать это как приоритет.
— Вот это настрой, — говорит она, похлопывая меня по руке. — Приятно познакомиться, дорогая, — говорит она Аиде.
Я немного смущен тем, почему она так резко оборвала наш разговор. Я почти уверен, что мы оба хотим одного и того же.
Уходя, Аида делает еще один глоток напитка, который она откуда-то стащила, и говорит: — Ты же знаешь, что ей наплевать на Линкольн парк.
Мой отец резко поворачивает голову.
— О чем ты говоришь?
— Она получает откаты за вывоз мусора в 44-м и 32-м отделениях, — говорит Аида, как будто это очевидно. — Добавьте к этому половину Линкольн парка, и вы удвоите стоимость. Она просто выступает против перепланировки публично, потому что это непопулярно.
Мои родители обмениваются взглядами.
— Я лучше поговорю с Марти Рико, — говорит моя мама.
Когда они расходятся, чтобы подтвердить это, Аида тихо смеется.
— Откуда ты это знаешь? — спрашиваю я ее.
— Похоже, всё-таки у Гриффинов не такие хорошие связи, — говорит она. — Я думаю, никто не говорил об этом в загородном клубе Северного берега.
— Как бы ты заставила ее перейти на мою сторону, если ты такая умная? — требую я.
— Почему я должна тебе говорить? — говорит Аида, прищурив на меня свои серые глаза и делая еще один глоток своего напитка. Она выглядит хитрой и злобной, когда делает это, как какая-то кошка из джунглей, сидящая высоко в ветвях и готовая вот-вот свалиться мне на голову.
— Что ж, — говорю я, — через неделю то, что принадлежит мне, будет твоим. А это значит, что мои успехи… и мои неудачи… тоже лягут на твои плечи. Так что для тебя имеет смысл помочь мне.
Она ставит свой пустой стакан на ближайший стол, на ее щеках появляется румянец.
— Ты думаешь, я буду какой-то маленькой женщиной, стоящей позади тебя, работающей за кулисами, чтобы помочь запустить твою яркую блестящую звезду? — огрызается она.