Я никогда не знала, что мой брат может быть таким осторожным. Я никогда не знала, что он может быть нежным, никогда.
Мы сидим в тишине, пока он работает, белая ткань становится красной. Он прополаскивает ее и начинает все сначала. Когда засохшая кровь убрана, он снова прополаскивает ее, а затем прижимает ткань к ране, осторожно надавливая, останавливая кровь.
Я скрещиваю руки на груди. Что-то тугое стоит у меня в горле, и я сглатываю, прежде чем заговорить.
— Зачем ты это делаешь? — наконец, мне удается спросить.
Он не поднимает глаз от моей ноги, ткань все еще прижата к ране.
— Я должен был лучше заботиться о тебе, — тихо говорит он.
Я застываю. Он замечает, и одной рукой, все еще держа тряпку, другой мягко рисует круги на моей лодыжке, затем проводит рукой по икре, массируя ее. Его рука возвращается вниз, затем снова вверх, и я медленно расслабляюсь от его прикосновений.
— Я должен был быть лучше, — продолжает он. — Я должен был найти тебя, когда мы были разлучены, — он, наконец, встречает мой взгляд. — Я прошел через ад, Сид. Но я даже не знаю, через что прошла ты. Куда ты пошла. Я пытался найти тебя, когда освободился. Когда я нашел свое место среди Несвятых.
Я смотрю, как он сглатывает, и думаю, насколько правдивы его предания. Убил ли он свою семью? Заперли ли они его в клетке? Впервые, насколько я помню, мое сердце болит за брата.
— Я долго искал тебя. Я знал, что ты каким-то образом добралась и до Северной Каролины, — он качает головой, вспоминая это чудо. Он вздыхает. — Я всегда помнил, что ты любила Хэллоуин, когда была ребенком.
Так и есть. Я умоляла нашу маму водить меня за костюмами каждый год, с тех пор как я научилась говорить. Она никогда этого не делала, но я находила по всему дому всякое дерьмо, чтобы быть ведьмой, или кошкой, или кем угодно, но только не собой.
— Когда я нашел тебя в психушке… — он выдохнул и покачал головой, наконец убрав тряпку с моей ноги. Кровотечение остановилось, но я не двигаюсь. Он продолжает держать меня за лодыжку. — Я не знал, что это ты, до этого. Если бы я знал… я бы никогда не отпустил тебя, Сид. Я бы никогда не позволил Люциферу заполучить тебя, — имя лидера Несвятых прозвучало как рык. — Люцифер был худшим из нас. И я был так зол. Так чертовски зол, что позволил тебе добраться до него. Что это заняло у меня так много времени.
Я прикусила губу, слезы наворачиваются на глаза. Я грубо провожу рукой по лицу, пытаясь сдержать их. Он выстрелил из пистолета прямо над моей головой, только прошлой ночью. Я ищу в этом подвох, потому что правда в том, что… я хочу, чтобы то, что он говорит, было правдой. Я хочу старшего брата. Настоящего. Который заботится. Который не позволит таким, как Кристоф, наложить на меня свои грязные руки.