Моника улыбается, и ее глаза загораются от этой улыбки. Она могла бы стать чем-то большим, чем барменша моего брата, если бы захотела. Я знаю, что ей, как и всем остальным здесь, хорошо платят. Но все равно, она красивая. Она могла бы стать моделью. Актрисой.
Но, возможно, она вообще не хотела быть никем из этого.
— От своих демонов не убежишь в бутылке, Сид, — тихо говорит она. Она поворачивается к Бруклин. — Это касается и тебя.
Я хмурюсь.
— Кто сказал, что я бегу? — я кручу рюмку, наблюдая, как она отражает слабый свет бара.
— Только бегуны тонут.
Я вздыхаю.
— Разве ты никогда не слышала о Железном человеке? Эти люди, наверное, не согласятся.
Она закатывает глаза и шлепает тряпку для уборки, которая была у нее на плече, на стол между нами.
— Ты знаешь, что я имела в виду, — поддразнивает она.
Я пожимаю плечами.
— Может быть.
Она подмигивает мне и поворачивается, направляясь обратно к бару.
Три рюмки согрели меня. Я кладу руки на стол и наклоняюсь к Бруклин, которая потягивает свой напиток. Она только наполовину закончила. Ей нужно поторопиться.
— Расскажи мне, — требую я. — Расскажи мне о гребаных Несвятых, пока я не сошла с ума.
Она жует соломинку, облизывает свои пухлые губы, а затем откидывается на спинку стула. На ней огромные серебряные серьги-обручи, и сейчас она возится с одной из них. Она красива, что неудивительно. У моего брата такой типаж.
Наконец она вздыхает и скрещивает руки.
— Несвятые действительно владеют Александрией, — говорит она, повторяя слова Риа, сказанные год назад. Я ничего не говорю. Я хочу услышать все это. Она смотрит в окно, на ухоженную лужайку позади особняка Рейн. — Дети из Общества шести, — она пожимает плечами, по-прежнему не глядя на меня. — Общество состоит из разного рода богатых задниц. Председатель инвестиционного конгломерата, руководители компаний с миллиардными оборотами, наследники состояний, которые поставили бы вас на колени, — она качает головой. — Неважно, на самом деле. Дети хуже родителей.
Я взбалтываю остатки в своей рюмке. Там нет ничего, кроме нескольких капель виски, но у меня возникает желание слизать все это. Я сопротивляюсь.
— Откуда ты все это знаешь? — спрашиваю я Бруклин. Очевидно, есть вещи, которых я не знаю о своем брате, но я не могу представить, что он мог рассказать ей что-то из этого.
Она встречает мой взгляд.
— Я сестра Мейхема.
Я перестаю возиться со своим бокалом.
— Что? — спрашиваю я, уверенная, что неправильно ее расслышала.
Она вздыхает, постукивает своими идеально наманикюренными ногтями по столу.
— Мейхем — один из Несвятых…