Иначе это прах!
Что ты молчишь, боясь взглянуть?
Тебе ж неведом страх!»
Мой смех, как золото, дрожал,
И руки храбреца
Дрожали в такт моим словам
Над кладом без конца.
И с той поры пропал хвастун,
Не воротясь в свой дом…
Над златом гибельным уснул,
Иль стыд его увёл.
И кто сказал, что я хитра?
Что кривдою плачу?
Не ты ли выдумал меня
Как вечную мечту?!
10 декабря 2018 года
Ну неужели только иноземные легенды так притягательны и загадочны? Вовсе нет! На нашей земле зародилось немало сказаний и невероятных героев – вот одна из них…
Я брала под уздцы и мужей, и коней.
Я наотмашь всегда и пила, и дралась.
И дрожали Карпаты под взглядом очей
Той одной – предпочетшей шелкам коновязь!
Впрочем, было… Всё было – и злато у ног,
Тонкорунных овец кучевые стада…
И смеялась гроза! И рыдал полубог:
«Ты бросаешь меня ради битвы, Йога́!»
Но ответила я: «И любовь, и кинжал
Бьёт больней во сто крат, если в сердце попасть!»
«Так живи сотни лет!» – он во след прокричал.
Я подумала – дар, оказалось – напасть!
Долголетье бессмертью, увы, не чета:
Для былой красоты уготовал лишь тлен,
Для девичьей души – дряхлой плоти тюрьма,
Для безудержных ног – боль распухших колен.
Одиночество съело и удаль, и стать…
Что мне нынешний мир, незнакомый, большой!
Но когда бы юнцы ни пришли убивать,
Я играю, как встарь, их наивной душой.
И кружит вороньё – уж друзья, не враги…
И от ран прежних дней костенеет нога…
Не спеши, юный князь, на огонь заходи!
Всех приветит в избе нынче баба Яга.
16 октября 2018 года
На Руси складывались легенды не только о сказочных персонажах, но и о лесных соседях – животных. Они всегда были важной составляющей славянского миропорядка.
Но лесным повелителем считался медведь. Даже имя его – настоящее, сакральное – нельзя было называть. Поэтому и придумали «медведь» – тот, кто мёдом ведает. Медведь и чародейство навеки сплелись в сознании людей.
Я нынче буду там, где огненный закат,
Где кровью напоён дремучий бор сосновый
И где орлиный вздох сильнее во сто крат,
Когда уже молчит, своё откаркав, ворон.
Ступая на погост без звона и крестов,
Накину вдовий плат, хоть не была женою.
Ты умер, чародей, колдун из колдунов,
Великий ворожей с могучею душою!
О, как визжала сталь, предвосхищая месть,
В охотничьем чаду затравленного бега.
Прервав последний вздох, медвежью сбросил шерсть
И на моих руках ты умер человеком.
Ты говорил не раз, что мир лесной правдив,
Что хищные клыки честнее фарисейства.
Ты звал меня и ждал, извечно терпелив,
И верил, что приду, восприняв чародейство.
Ты знал, что я сильна, не страшен мне навет.