Рострону все стало ясно. В панике матрос с ребенком потерял Марию Антонелли из виду, либо лодку спустили очень быстро, и, чтобы спасти ребенка, он отдал его первой попавшейся молодой женщине, скорее всего сидевшей во второй лодке. Но этих дидактических заключений было недостаточно для принятия окончательного решения.
– Есть ли у мальчика на теле какие-нибудь родинки, отличительные метки?
Джудит Фельцман медленно, но отрицательно покачала головой.
Глаза Марии Антонелли загорелись надеждой.
– Есть! – радостно закричала она. – У него на попке должен быть маленький шрам! Моя тетка Лючия, старая ведьма, поранила ногтем, когда помогала мне пеленать! Совсем недавно! – она с надеждой смотрела на Рострона, подавшись вперед.
Рострон осторожно уложил мальчика на животик, продолжая поддерживать его левой ладонью, и ловко спустил с него брючки и штанишки. Ребенок счел это игрой и весело загугукал. На розовой попке отчетливо виднелся белый полукруглый шрам.
Артур Рострон вздохнул с облегчением, натянул брючки на Тото (теперь было уже ясно, что так его и звали) и, встав, торжественно передал его матери.
– Это ваш сын, синьора Антонелли!
Тото, разлученный с вожделенной пуговицей, вновь расплакался. Прижав его к груди, и осыпая поцелуями маленькое личико, ему вторила мать.
Наконец, она оторвалась от сына и собралась было повеситься на шее у капитана, но Артур быстро протянул ей руку. Однако вместо того, чтобы ее пожать, Мария горячо ее поцеловала. Артур только ахнул.
– Да благословит вас Господь и Святая Дева Мария, синьор капитан! – наконец, доктору Ризикато удалось увлечь Марию с ребенком к двери, и они ушли.
Джудит Фельцман, закрыв лицо руками, тихо плакала. Рострон подал знак Хьюзу, чтобы тот вышел.
– Мисс Фельцман, вы ни в чем не виноваты, – мягко произнес он, придвинув стул поближе к ней. – Произошла ошибка и неразбериха. Вы поступили замечательно, позаботившись о ребенке!
Молодая женщина, всхлипывая, оторвала руки от лица. Ее заплаканные глаза встретились с мягким и понимающим взглядом капитана. В каюте больше никого не было.
– Вам этого не понять… сэр, – Джудит вспомнила, как необходимо обращаться к капитану корабля. – Мне уже почти тридцать, я некрасивая, да-да, некрасивая, – повторила она, в ответ на протестующий жест Артура, – старая дева. У меня никогда не будет ни семьи, ни детей, и… , – она снова горько заплакала, – я и вправду поверила, что Бог подарил мне это дитя, что …, – она остановилась от спазма в горле и закашлялась.
Артур быстро налил воды в стакан из графина и, поддерживая Джудит за затылок, помог сделать ей несколько глотков. Снова сев рядом с Джудит, Артур взял ее неожиданно хрупкие руки в свои.