–
хорошо быть молодым. Старым быть позорно и стыдно» – в этой фразе/авторской речи прослеживается аллюзия к популярному советскому фильму «Легко ли быть молодым?», вышедшему в люди примерно в том же периоде, который лелеется автором нашей книги (в прокат кинолента вышла в 1987 году).
Из того же самого, ностальгического: в тексте последнего «трека» два раза впервые упоминается БГ – звезда из утраченной/безвозвратно ушедшей эпохи (в фейсбуке Гундарин уже в наше время часто публиковал стихи и репостил тексты/реплики Гребенщикова).
С конца 80-х прошла целая жизнь, и пора её осмысливать. Впрочем, есть и другое мнение: пора осмысления той жизни нашими современниками давно миновала (опоздали!), а потомками – ещё не наступила. И, возможно, ещё не скоро наступит, ибо множество акторов/действующих лиц, казалось бы, ушедшей эпохи и конкретной истории/историй ещё живы.
…Итак, кого мы видим в тексте последнего «трека» (забудем в этой главке рецензии про алфавит и отдадим безусловную пальму первенства самому певцу и музыканту, вдохновившему автора книги на написание двенадцати рассказов): Цой, Апдайк, Горький, Рыбаков и, разумеется, сам Гундарин. Из киномира – Подниекс.
Вся книга написана на грани реальности и фантастики. Или так: на разных гранях (их много) между реальностью и фантастикой. Представляете себе гранёный стакан «времён Очакова и покоренья Крыма» (метафора: понятно, что речь о стакане советских времён; а «покоренье Крыма» – времена императрицы Екатерины II)?
Представляете? Одна грань «перетекает» в другую, другая – в третью, и снова в первую, а потом в пятую-десятую, порой и не поймёшь, где что, а что где: грани искрятся и играют. В общем, всё – сплошная авторская фантазия на основе/с примесью собственного опыта. Или так: фантазия, в которую этот опыт искусно вплетён (шапка по Сеньке), но местами – нарочито втиснут (тяжела ты, шапка Мономаха).
В двенадцати «треках» почему-то не нашлось места аллюзиям ещё к трём, пожалуй, наиболее известным песням Цоя, а именно: к «Звезде по имени солнце», к «Переменам» и к «Группе крови». Первые две лишь походя упомянуты в заключительном «треке», как спетые на самом последнем и самом успешном концерте музыканта. Как на последнем издыхании. Или как финальный (ну, ладно, так и быть, пусть дембельский) аккорд. Семь песен. У Гундарина не семь, а двенадцать. И не песен, а «треков»-рассказов: «дембельский» аккорд Цоя переплюнут.
Сквозная тема всех «треков» – отношение к 80-м и 90-м годам прошлого столетия.
80-е годы, вплоть до 1988-го, лирические герои могут любить или не любить, но сам автор их любит («остановись мгновенье, ты прекрасно!»). А вот начиная с переломного 88-го и все 90-е, чего уж скрывать, и сам автор не жалует (а то и ненавидит), и персонажи/лирические герои его книги того же мнения, как милые животные, включая ослика Иа, из советского рисованного мультфильма «Винни-пух и день забот». Да и к нулевым, и десятым отношение не ахти какое (у всех авторских «эманаций», хотя вроде и получше, чем к лихим девяностым).