Дек хмыкнул.
— Черт, нет. Иисусе, детка. Я только что, бл*дь, поцеловал тебя.
— Знаю, но тогда...
— Нет. Никогда. А сейчас накрой на стол.
Я уставилась на его спину, мышцы его плеч напрягаются, пока он помешивает овощи, лучи солнца проникают через большие окна над раковиной и играют с татуировкой на руке. Я знала каждую татуировку на нем. Годами он увеличивал татуировку «трайбл» от локтя вверх до шеи. Чувствую, как вспыхнули щеки, когда я подумала о моих пальцах, плавно двигающихся по контурам тату на его руках, сопровождая каждый из них поцелуем на его шее, где...
— Джорджи.
Я резко отвела взгляд от его шеи и посмотрела выше в его глаза.
Дерьмо, они сощурены, губы сжаты и, Иисусе, будто отражение фейерверков вспыхнуло в его зрачках.
Сердце забилось сильнее, и грудь вздымается с каждым жадным вздохом.
Он смотрел так, будто хотел съесть меня, и это чертовки возбуждало, я почувствовала трепет и влажность между ног.
— Стол.
Одно отрывистое слово, и все равно оно прошло сквозь мое тело, как если бы только по щелчку его пальцев я кончила.
Я сглотнула. Встала на нетвердых ногах и взяла себя в руки, потому что не сделать то, что хотел Дек, опасно.
— Да, сэр.
Отдав честь и подмигнув ему, я прикладывала все усилия, чтобы скрыть то, что чувствую, за типичным для меня нахальством. Он нахмурился и повернулся к плите.
Я накрыла на стол, пока Дек заканчивал готовить. Завершив, я стала наблюдать за ним из другой комнаты и, не справившись с собой, представила его обнаженным, в одном только белом фартуке. Он обернулся, поймав меня за подглядыванием, и я почувствовала, как мои щеки вспыхнули.
Дерьмо, он выводит меня из равновесия тем, что делает.
Не отводя взгляда, он направился ко мне с тарелкой горячей пасты.
Я облизнула сухие губы, его глаза последовали за движением моего языка, и затем он поставил тарелку на стол между нами. Уверена, что не ошибаюсь в том, что прямо сейчас Дек хотел меня.
— М-м-м, выглядит аппетитно. — Я наклонилась над столом, поближе к пасте. — Не знала, что ты умеешь готовить, Душистый горошек.
Глаза Дека оторвались от моей груди, соски которой, несмотря на слишком большую футболку, выделялись, из-за моего наклона и потому что я была возбуждена. Кроме того, я не надела лифчик.
Он зачерпнул огромную порцию пасты, намного больше, чем я когда-либо ела.
— Да, ты не знала. Точно так же, как и я, очевидно, не знаю тебя.
Черт. Мне нужно увести разговор.
Я откинулась на кресло, скрестив руки.
— И чья это вина? Ты никогда не рассказываешь мне ничего о себе.
Я перестала спрашивать о его семье давным-давно.