Он весь сгорбился, будто хочет стать меньше и сжиматься до тех пор, пока не исчезнет, и мальчик слишком занят рассматриванием пола, чтобы заметить мужчину, прячущегося на виду, в десяти футах (3м.) от него.
Что-то на полке перед ним привлекает его внимание, и он наклоняется ниже, чтобы взять маленькую фиолетовую коробочку.
«Зиртек». Спасибо, черт возьми.
Возьми это и уходи. Возьми это... и…
Глаза парня внезапно поднимаются, как будто я произнес это вслух, и останавливаются прямо на мне.
Ну, один из них.
Другой – распух, закрылся и почернел.
Его здоровый глаз увеличивается, когда он замечает мой пистолет, поэтому я быстро опускаю ствол и подношу палец к губам.
Пожалуйста, не заставляй меня стрелять в тебя, малыш. Ради всего святого…
Мальчик напрягается, но не из-за меня. Из-за звука шагов в проходе позади него.
– Эй, ты, маленький членосос... – В проходе появляется Дражайший Папочка, и я даже отсюда ощущаю запах перегара. – Найдешь кофейник на…
Его налитые кровью глаза-бусинки перемещаются по направлению взгляда сына и в ту секунду, когда они останавливаются на мне, я поднимаюсь.
С рюкзаком в одной руке и пистолетом – в другой, я бегу к прилавку, надеясь перелететь через него до того, как ублюдок успеет прицелиться, но звук удара по человеческому телу останавливает меня.
Мужчина выкрикивает несколько отборных ругательств в адрес ребенка, но я не слушаю. Всё, что слышу – удар. Я и на своей челюсти ощущаю его, точно так же, как в первый раз, когда меня ударили по рту. Резкая боль, а за ней чувство унижения.
Фразы подобные «Пристрели его, тупица» и «Дай мне этот гребаный пистолет. Я сделаю это сам» – скатываются с моей спины и опускаются на пол бессмысленной грудой слогов, когда я поворачиваюсь и смотрю в лицо каждому ублюдку, который когда-либо поднимал на меня руку.
Ярость, которая копилась во мне весь день, теперь похожа на крошечную спичку… которую только что бросили в канистру с бензином.
Я перестаю контролировать свое тело – делаю это добровольно – и наблюдаю, подобно зрителю, как сам бросаюсь прямо на этот кусок дерьма.
Крысиные глазки расширяются от шока как раз перед тем, как мое плечо врезается в его раздутый живот, заставляя эту мразь отшатнуться назад и упереться в стену.
Сначала до моего мозга доходят звуки: что-то пластиковое с грохотом падает на пол, ботинки шаркают по грязному полу. Затем слышу, как костяшки пальцев врезаются в зубы, а потом мелодичный звон этих зубов, падающих на плитку. А дальше начинают проявляться физические ощущения: прилив адреналина в крови, резкая боль в правой руке каждый раз, когда кулак соприкасается с его лицом, восхитительное напряжение мышц в левой руке, пока я удерживаю подонка в вертикальном положении у стены. Смутно отмечаю размахивающие руки и грязные пальцы, которыми он пытается дотянуться до меня, но ублюдок не может причинить мне боль.