Когда наконец открываю глаза и убираю руки от ушей – ямы нет. На том месте уже растет молодой дуб, который даже выше человека, стоявшего там до него. И рядом с ним губернатор Стил позирует с золотой лопатой в руках, блестящей поверхности которой никогда не касалась грязь. С каждой вспышкой камеры его оскал становится шире, а поза все более героической и величественной. Камера поворачивается к репортеру для заключительного комментария, но ей нечего сказать. Она просто смотрит в объектив, и пустое выражение ее лица является отражением моего собственного. Я не отвожу глаз от экрана, пока он не становится черным.
Стою с отвисшей челюстью и молчу, осмысливая весь ужас произошедшего. Но, кажется, я одна переживаю потрясение. Через несколько секунд в ресторане снова поднимается шум. Они продолжают с того момента, на котором прервались, воспринимая трансляцию так, как будто это было просто очередное паршивое реалити-шоу, шокирующее в момент показа, но забытое, как только закончилось.
Кью продолжает бросать в толпу съестные припасы из моего рюкзака, доводя людей до безумия в подражание губернатору Стилу.
– Я верну вас природе, грязные преступники! Бах! Ты дерево! Пиу, пиу! Теперь ты тоже дерево! Эй! Прекрати двигаться, ублюдок! Я сказала, ты дерево!
Спотыкаясь, бреду назад через мош-пит*, в котором беснуются беглецы, пока не натыкаюсь на бочку, в которой пылает огонь. Вынужденно разворачиваюсь и направляюсь прямо в коридор. Я прохожу мимо семьи Картера. Четыре человека сидят за столиком и жмутся друг к другу. Они зовут меня, но я не останавливаюсь. Не хочу останавливаться. Только сейчас я наконец понимаю, что, должно быть, Уэс чувствовал тогда.
И мне тоже хочется уйти. Впервые с тех пор.
Я пытаюсь набраться смелости, чтобы поднять голову и посмотреть в разбитые окна. Но продолжаю глядеть на свои ноги и наблюдаю, как они поворачиваются и заходят в магазин смокингов.
Потому что я совсем не такая, как Уэс Паркер. Как бы сильно мне этого не хотелось.
Я не храбрая.
Я не сильная.
Я слабая, напуганная и, возможно, схожу с ума.
Наверное, поэтому он и ушел. Потому что Уэс носит свое прошлое, как броню, в то время как я ношу свое, как цепи.
Я поднимаю манекен и ставлю его обратно на белый куб в центре магазина. Затем закрываю дверцы шкафа и задвигаю ящики кассы, устраняя беспорядок, устроенный Кью. Я даже на идеально ровном расстоянии, симметрично устанавливаю манекены на подставке по обеим сторонам помещения. И продолжаю прибираться, пока не чувствую, что мое давление возвращается к норме, а желание кричать и рвать на себе волосы проходит, и пока не возвращается ощущение, что у меня есть хоть капля контроля в этом гребаном новом мире.