И вот здесь успехи закончились. Куда ушло оружие — неизвестно. Куда делись инженеры, оружие собиравшие — неизвестно. На заводе Минакуро-Грохиров трудятся новые люди. Кто-то очень качественно подчистил все следы. А главное — наёмники просто исчезли. Растворились. Как будто никаких наёмников и не было. Подчинённые Харона были очень настойчивыми и внимательными, но не нашли НИ ОДНОГО одарённого, участвовавшего в ночных рейдах вместе с людьми Корня, или под видом людей Корня. Ни единого. Ничего, ни имён, ни прозвищ, никаких контактов. Пустота.
Харон внезапно осознал, что в его городе существует группа одарённых, неизвестного числа и силы, способная действовать у всех под носом, незамеченными, и исчезать без следа при первом признаке угрозы. Сейчас подчинённые некроманта проверяли, одного за другим, всех известных наёмников и просто безродных одарённых, пытаясь найти хоть что-нибудь. Потому что эти непонятные наёмники не могли быть заезжими. Поверить, что кто-то может так свободно заезжать в город, а потом незаметно его покидать… И не жалкий десяток человек, а как минимум сотня судя по масштабу действий. Это было совсем плохо.
И, едва закончилось заседания Совета, Харон спросил у своей помощницы именно об этом:
— Есть какие-нибудь результаты по нашему делу?
Грэта отрицательно качнула головой:
— Ничего, сир.
И это было плохо. Очень плохо. Потому что всегда есть кто-то, кто проговориться. Всегда есть кто-то, кто что-то забудет. Упустит какую-нибудь деталь. Харон прекрасно знал, что проще поверить, что его подчинённые — некомпетентные кретины, чем в группу наёмников, скрывших все следы своего существования. Но сейчас он имел то, что имел.
Некромант вернулся к мысли, что остался всего один человек, точно контактировавший с этими наёмниками.
Минакуро Като.
Утром лагерь лоялистов пришёл в движение. Дисциплинированно, без спешки, но и без промедления, начали развёртываться отряды, выстраиваясь в боевые порядки на безопасном отдалении. Не увидеть в этом подготовку к атаке было попросту невозможно. Оставалось только понять, что именно будет делать противник.
Комендант находился в сторожке, нервно теребя трубку. Утро выдалось более холодным, чем обычно, даже влажный камень покрылся инеем. Во дворе солдаты спешно, десяток за десятком уходили внутрь, на кухню, завтракать, пока остальные занимали позиции. Расчёты орудий ели прямо на своих местах. Рядом с ними уже находилось по стражу, способному ставить осадный щит.
Никто не бахвалился, неслышно было шуток, которыми солдаты прятали мандраж. Потеря полусотни человек первым же штурмом ударила по морали гарнизона. И Хейс всё думал над словами, какими смог бы подбодрить своих людей. Но никак не находил их. А то, что приходило на ум, казалось наивным и неуместным сейчас.