– Как же я тебе рада, – произнесла она со слезами на глазах, когда наконец отстранилась.
– Я тоже рада тебя видеть, – не стала проявлять неделикатность и напоминать, что мы никогда не были настолько близкими подругами, чтобы обращаться друг к другу на «ты».
Всё же мне нужна была её помощь.
– Ой, что же я держу тебя в прихожей, – наконец опомнилась она, перестав меня рассматривать и пригласив пройти.
Я поднималась вслед за Овсянкой по скрипучей деревянной лестнице и рассматривала дом. Он явно помнил лучшие времена. Моё первое наблюдение, что дела идут не очень, подтверждалось и затёртыми обоями на стенах, и отсутствием ковра на ступенях, а главное тем, что мне открыла сама хозяйка, не послав кого-нибудь из слуг.
Похоже, слуги в этом доме отсутствовали.
Вряд ли здесь я найду помощь.
Лилея привела меня в такой же старый кабинет, который наверняка принадлежал ещё её отцу, и уселась за большой письменный стол с исцарапанной столешницей.
Мне она предложила стул напротив. Прежде чем сесть, я окинула сиденье внимательным взглядом. Платье, конечно, пришло в негодность, но мне не хотелось ещё и извалять его в пыли. Заметив это, Овсянка покраснела.
– Извини, Анна, мне пришлось рассчитать слуг. В данный момент это самая… приличная комната в доме. Его тоже придётся выставить на продажу, если я не выполню какой-нибудь заказ…
Лилея вновь стала той взрослой и серьёзной женщиной, что меня встретила.
Мне стало неловко, что я веду себя столь вызывающе.
– Это ты извини, – я стянула с ладоней перчатки, умирая от смущения и не зная, чем занять руки.
– А ты как здесь оказалась? – Овсянка наконец опомнилась и перешла к сути.
Я глубоко вдохнула и быстро произнесла:
– Мне нужна работа.
Потрясённое выражение её лица лучше всяких слов говорило, что такого поворота Лилея не ожидала. Я даже усмехнулась, до того забавно она выглядела.
Но опомнилась Лилея снова первой.
– Думаю, разговор нам предстоит небыстрый, поэтому предлагаю перекусить. Если тебя не смутит простота моего быта, конечно… – добавила она, краснея.
Я убедила мадам Овсянку, что в данный момент меня сложно чем-то смутить, и последовала за ней.
Лилея привела меня в кухню, которая, кстати, сверкала чистотой, хотя, как и остальная часть дома, выглядела старой и потрёпанной.
Длинный стол по центру был выскоблен до светлого дерева. Кастрюли и сковородки, развешанные на крючках, блестели. Печь белили давно, но на ней не было и следа копоти.
А на плите побулькивал чугунок, распространяя по кухне ароматы чечевичного супа.
– Садись, – предложила Овсянка.
Я сняла мантию, бросила её вместе с перчатками на скамью и осталась в свадебном платье от лучшей столичной портнихи. Впрочем, мой забег по улицам столицы почти уничтожил старания модисток. И я даже почувствовала мстительное удовлетворение, что если меня и поймают, то бракосочетание придётся отложить – ведь платье нужно шить заново.