Теперь, когда она еще раз увидела вблизи индейских воинов, она поняла, что Рено Шевалье не очень-то и походил на начеза. Только высокий рост делал его похожим на индейца — он был почти на голову выше Шепара. Однако волосы у него были мягкими и блестели, тогда как у индейцев они жесткие и без блеска. Голова у него была правильной формы, с нормальным, а не плоским, как у индейцев, затылком. Плоская форма затылка была характерна для индейцев, которых в младенчестве привязывали к деревянному дну колыбели. Черты лица Рено были тонкими, что, несомненно, являлось результатом его французского происхождения.
Элиз не могла понять, почему он кажется ей опаснее остальных. Возможно, подобный эффект производил взгляд его серых глаз, который выдавал ясный ум и недюжинные способности. Не исключено, что на подобное ощущение Элиз повлияло и то, что в тот вечер им двигало единственное чувство — отвращение, вызванное тем, что к его словам не хотят прислушаться. Вполне естественно, что он тревожился о судьбе женщин и детей, которые погибнут, окажись его слова правдой. Но им двигал не только гнев, а нечто большее, когда Шепар не выказал должной озабоченности в ответ на его предостережение. Элиз казалось, что Шевалье не будет забивать себе голову мыслями о судьбе женщин, подобных ей, если они действительно подвергнутся нападению. Как бы то ни было, ей вовсе не нужна его забота!
Усилием воли Элиз заставила себя отогнать мысль о Рено Шевалье. Черт бы его побрал! Это все из-за индейских воинов, встретившихся ей на дороге и напугавших ее. Ей бы нужно подумать, как упросить Шепара привезти на строительство амбара заключенных.
Над ее головой шелестели сухие листья дуба, цокот копыт коня по сырой тропинке казался неожиданно громким. Элиз огляделась вокруг, наслаждаясь ярким солнечным утром. Подняв голову, она увидела лениво кружащего в ярко-голубом небе грифа. Внезапно она ощутила звенящую тишину, не прерываемую никакими звуками, даже криками птиц. Ветер стих, деревья, растущие вдоль дороги, казалось, сомкнулись, и Элиз почувствовала какой-то неосознанный страх.
Послышался резкий, отрывистый звук выстрела, который эхом отозвался в лесу. Элиз натянула поводья, вглядываясь туда, откуда донесся выстрел, а конь, нервничая, заплясал на месте. Выстрелить мог кто угодно: охотник или хозяин фермы, у которого лиса и горностаи таскали цыплят. Это мог быть сигнальный выстрел, призывающий крестьянина срочно вернуться домой. Недалеко от этих мест находилось имение Дусе. Господин Дусе перед тем, как покинуть Францию и обосноваться в Луизиане, был резчиком по дереву и изготовлял клише для печатания книг. Он тоже имел обыкновение делать по утрам несколько выстрелов, чтобы отточить свое мастерство стрелка и не потерять форму.