— Ты что, не только мечтатель, но и врачеватель? — буркнул Эллидир. — Если эта рана не волнует меня, с какой стати она должна занимать тебя?
— Не хочешь принимать мое сочувствие и доброту, — невозмутимо ответил Адаон, продолжая обрабатывать рану, — считай тогда мою заботу предусмотрительностью. У нас впереди тяжелый и опасный путь. Мне бы не хотелось, чтобы ты заболел и стал нам обузой.
— Я не буду вам в тягость и не стану задерживать, — ответил Эллидир. — И вообще не привык отступать или прятаться. А мы сейчас удираем и прячемся в норах, как лисы.
Гвистил с любопытством следил за умелыми действиями Адаона.
— Нет ли у тебя чего-нибудь полезного и для меня? — робко спросил он и, помолчав, добавил: — Вижу, что нет. Ладно, не важно. Просто я ничего не могу поделать с ужасной сыростью и сквозняками. Они меня переживут, уж это я знаю точно. — И Гвистил мрачно покачал головой.
— Перестань заниматься своими сквозняками, — бесцеремонно оборвал его Доли, — и подумай о том, как нам выбраться отсюда и оказаться в безопасности. Если тебе поручен придорожный пост, значит, ты должен быть готов ко всяким неожиданностям и непредвиденным случаям. — Он гневно нахмурился. — Не знаю, о чем думал Эйддилег, когда посылал тебя сюда!
— Я и сам часто удивляюсь этому, — согласился Гвистил с меланхолическим вздохом. — Мой пост расположен слишком близко к Аннувину, и каждый прохожий может постучать в эту дверь. Я не имею в виду никого из вас, — поспешно добавил он. — Но этот пост слишком открыт и незащищен. Впрочем, это вам не интересно. Нет, Доли, боюсь, что ничего не смогу сделать для вас. Разве что как можно быстрее показать вам выход наружу.
— А как же Охотники? — вмешался Тарен, — Если они все еще преследуют нас…
— Охотники? — Гвистил позеленел, и руки у него задрожали, — Как же вы на них наткнулись? Печально, печально. Знать бы мне раньше, но теперь, боюсь, поздно… О, слишком поздно! Они уже, наверное, окружили это место. Нет, вам надо было быть поосторожнее.
— Ты, должно быть, полагаешь, что мы ради собственной забавы устроили охоту на себя? — закричала Эйлонви, которая уже не могла сдержать своего раздражения. — Это все равно как приманить пчелиный рой и попросить пчел пожалить тебя немного.
При виде разъяренной девушки Гвистил съежился и стал похож на побитую морозом былинку. Он задохнулся от кашля, вытер дрожащей рукой взмокший лоб, и одинокая крупная слеза покатилась по его вислому носу.
— Я не то имел в виду, дитя мое, поверь мне, — шмыгнул носом Гвистил. — Просто я не вижу, что можно сделать, если вообще можно что-нибудь сделать. Вы попали в ужасающе трудное положение. Как и почему это случилось, ума не приложу — да и не мне его прикладывать.