— Не поднимете. Тогда, осенью, подняли бы. И Константинополь тогда, по дури, могли бы захватить, — не торопливо, без эмоций, сказал Врангель. — А сейчас… Черт их знает, французов, что они еще придумают. Они — хозяева положения: могут и арестовать.
— Ну и что вы думаете? Молча ждать ареста? Надо же что-то предпринимать!
Врангель открыл ящик письменного стола, извлек оттуда исписанный листок и молча положил его перед Кутеповым. Тот склонился над ним, прочитал:
«1. За отказ склонить армию к возвращению в Советскую Россию я арестован французскими властями. Будущая Россия достойно оценит этот шаг Франции, принявшей нас под свою защиту.
2. Своим заместителем назначаю генерала Кутепова.
3. Земно кланяюсь вам, старые соратники, и заповедаю крепко стоять за Русскую честь».
— Храните это у себя, — сказал Врангель. — Надеюсь, не пригодится, но все же… — и затем добавил: — А уж потом будете действовать по обстоятельствам.
— Судя по этому письму, вы, Ваше превосходительство, уже начинаете смиряться с происходящим, — с укором сказал Кутепов. — Теряете боевой дух!
— Вовсе нет! — не согласился Врангель и, после долгих раздумий, решительно сказал: — Да, проиграно сражение. Но не проиграна кампания. Надеюсь, будет и на нашей улице праздник.
…Впрочем, надежды Врангеля не сбылись. Праздник на его улице не состоялся.
Не все просто оказалось с отплытием домой. Можно было найти какую-нибудь браконьерскую яхту, но это грозило большим риском: охрана советских границ все больше укреплялась. Пароходы из Константинополя в Россию ходили от случая к случаю и лишь после того, как набиралось достаточное количество пассажиров.
Помня о доброте представителя репатриационной комиссии Колена, Слащев отправился к нему. Но Колен на ближайшие дни ничего ему не пообещал. Поток желающих уехать в Россию не только не иссякал, но даже увеличивался. Возникли трудности с транспортом. Накануне ушли два турецких парохода с репатриантами и беженцами из Галлиполи. Следующий пароход турки обещают предоставить не раньше чем через неделю для отправки реэмигрантов из Чаталджи.
Слащев вспомнил, что видел в заливе большие торговые корабли с красными флагами. Колен пообещал все выяснить.
На следующий день он сообщал Слащеву: действительно, в порту бункеруется торговый пароход «Темрюкъ», который направляется в Советскую Россию. Но брать на борт пассажиров капитану строго-настрого запрещено советскими властями.
И тогда на переговоры с капитаном «Темрюка» отправился Кольцов. Через несколько часов капитан получил радиограмму: ему предлагалось принять на борт Кольцова и пассажиров, которых он возьмет с собой…