Расправив бумагу, он снова закутался в одеяло. Область Дамфрис и Галлоуэй. Поразительно интересно.
Хлопнула дверь на кухне, и Джеймс замер, прислушиваясь. Это Сара — он узнал ее шаги. Что ей понадобилось в этот ночной час? Он встал, подошел к окну, потянул в сторону занавеску, как раз вовремя, чтобы заметить внизу окутанный морозной дымкой силуэт. Девушка, нагнув голову, входила в дверь конюшни, расположенную прямо под окном.
Джеймс скинул одеяло, схватил куртку, начал ее натягивать, но остановился, поморщившись, расслабил судорожно сведенные мышцы. Одеяло свисало со стула, он поднял его, свернул и положил в изножье кровати. Потом снова сел на кровать и сделал вид, что рассматривает карту.
Она вошла. Она у него в комнате. Неподдельная, как сама жизнь, и пугающая его даже больше, чем жизнь. Темные волосы, по-птичьи острые плечики, хрупкую фигуру не разглядишь: она целиком замотана в истертый синий плащ, что всегда висел у черного хода. Этот цвет очень ей к лицу. Сара протиснулась внутрь ровно настолько, чтобы присесть на краю люка, спустив ноги в мускусный воздух конюшни и обратив к нему свое милое, такое волнующее лицо, освещенное пламенем свечи.
— С добрым утром, — произнесла она.
У него пересох рот.
— Что?
— С добрым утром.
Она подтянула ноги и встала. Чулок на ней не было, башмаки надеты на босу ногу.
— Сара…
Топая тяжелыми башмаками, она подошла к нему вплотную. Посмотрела вниз, на карту.
— Что это?
— Сара…
— Это картина?
— Это карта.
— Что за карта?
— Шотландии.
— Шотландии? — Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть. — Как красиво!
Завиток волос упал ей на лоб. Через приоткрытый ворот синего плаща Джеймс краем глаза видел белую кожу. Под плащом ничего не было, кроме тонкой сорочки. Он отвернулся, но девушка стояла так близко, что он чувствовал ее запах — запах работы, твердого мыла, ванили.
— Сара.
— А ты там бывал? — Она присела рядом с ним. — В Шотландии, я имею в виду.
— Нет, но… Сара, прошу…
Ее ясные глаза изучали его.
— Что такое?
— Иди к себе. Пожалуйста. Возвращайся в свою постель.
Она сидела совсем рядом, так что их бедра соприкасались. Полотно, шерсть, бархат, полотно. По обе стороны от тканей — тепло и биение их разделенной плоти. Джеймс поднялся и отошел, стараясь увеличить дистанцию между ними.
— Понимаешь, я не могу… — начал он.
— Я подумала, — перебила Сара, — что мы всё неправильно начали. И еще подумала: надо начать заново. Ну вот я и пришла, чтобы начать заново. Доброе утро.
— Сара.
— Да. — Она по-прежнему сидела там, на его кровати, глядя на него снизу вверх.