Они тихо шли вперед с мушкетами за плечами. Двое несли срезанную жердь, на которой покачивалась подвешенная свинья. Со второго шеста, маленькие, как кроты, свисали поросята. Наступила ночь, но путь к лагерю освещала полная луна.
Джеймс подумал, что это, кажется, и есть счастье, как вдруг его охватил страх. Он невольно начал озираться. Солдаты шли по сухой лощине, между скалами и низкорослым колючим кустарником. Высохшие зимние травы, шурша, цепляли их за гетры. В лунном свете все казалось синим и белым. Вроде бы ничего не изменилось, но только им грозила опасность. Он чувствовал ее нутром. И это была не открытая прямая угроза, вроде дула мушкета перед глазами или громадного кабана, несущегося с холма. Тут опасность иного рода, из тех, что подбирается исподтишка и застает врасплох.
Джеймс скинул с плеча мушкет:
— Сэр?
Камни да трава, а выше по склону — заросли козьей ивы и каменные россыпи. Стояла тишина, но была она зыбкой, непрочной, словно сдерживаемое дыхание.
— Сержант Пай, сэр?
Пай глянул на Джеймса, и улыбка у него на лице застыла. Он поднял руку, призывая всех к тишине. Потом заговорил тихим шепотом:
— Ты что-то видишь, парень?
Весь отряд, замерев, оглядывал лощину, хватаясь за оружие. Настроение мигом переменилось; они непростительно забылись, вели себя беспечно, да и Пай недосмотрел.
— Ну, мои крошки, — выдохнул Пай, — подберите юбчонки и давайте выбираться отсюда.
Дальше шли молча, слышался лишь стук подошв по сухой земле да хриплое дыхание вырывалось из пересохших глоток. Скоро лощина закончится, им останется пройти милю до лагеря вниз по холму. Вон до той кривой сосны, а там они выйдут на открытую местность, и худшее останется позади.
Сто ярдов. Семьдесят. Пройти еще пятьдесят. Они вот-вот выберутся. Похоже, пронесло.
Пай, вероятно, думал так же, потому что обернулся и бросил через плечо:
— Ну и нагнал ты на меня страху, малыш…
В тот же миг раздался выстрел.
Все попадали, хватаясь за мушкеты. Джеймс припал на одно колено и тут же вытянулся на животе с ружьем на изготовку, напряженно вглядываясь в серебряный свет луны, черные тени. Рядом с ним сержант Пай шепотом отдавал приказы. По лощине разнеслось эхо ружейного выстрела, раскатистый звук отразился от камней. Джеймс оглядел горизонт, низкорослые деревья, каменные россыпи. Тишина.
— Deje los armas![131]
Прижавшись к земле и изогнувшись всем телом, Джеймс пытался понять, откуда идет голос. Ни малейшего движения, ни перебежки, ни дрогнувшей ветки.
— O todos matamos ahora[132].
— Оружие на землю, — торопливо скомандовал Пай.