— Помолчи, Полли. Я все-таки должна спросить у него, как по-вашему, миссис Хилл?
Миссис Хилл застыла на несколько мгновений и вдруг выхватила конверт из рук Полли:
— Я сама об этом позабочусь. — Она плотно закуталась в шаль. — Сара…
— Да?
— Расскажешь потом, как все было.
Миссис Хилл протянула письмо Джейн почтмейстерше. Та, хмурясь, осмотрела его.
— Что за почерк, ничего не разобрать. Кому оно адресовано, куда? Это что за буква, разве это «л»? Это Дербишир? А это, по-вашему, Лэмтон?
Миссис Хилл кивнула.
— Не знаю, могу ли я принять такое. Не уверена, что оно дойдет до адресата. И почему это за день туда целых два письма?
Миссис Хилл не была расположена обсуждать хозяйкин почерк. Однако она хорошо знала, что почтмейстерша горазда городить сплетни на основании ничтожных догадок и смутных подозрений, а потому поспешила запутать следы:
— Что поделать, сами знаете, как это бывает между сестрами, когда они близки. — Миссис Хилл пожала плечами. — Хлебом не корми, дай пошушукаться друг с дружкой, а как же…
— Секреты, стало быть?
— Нет! Никаких секретов. Мои барышни — девушки приличные, так-то.
— Конечно, — поддакнула почтмейстерша, опершись о прилавок и выставив вперед плоскую грудь. — Ну конечно, барышни Беннет — девушки благовоспитанные. Но это с одной стороны, а с другой? Ведь случаются молодые люди… и кто может за них поручиться?
— Право, не пойму, о чем это вы.
— Неужто? Или вы не знаете, какие по всему городу идут слухи о неких карточных долгах? И будто ни единой лавочниковой дочки… — тут она понизила голос до коварного шепота и нагнулась так низко, что дыхнула на миссис Хилл съеденной яичницей, — не обошли…
Миссис Хилл насторожилась и отступила на шаг:
— Я считаю, что нам с вами не пристало повторять и распространять все эти слухи…
— …а Уикхем, любимчик барышень Беннет…
— …такие пересуды ни к чему хорошему не ведут и никому не делают чести: ни офицерам, ни лавочникам, ни дочкам, ни тем более людям, которые эти слухи разносят…
— Постойте, надеюсь, вы не предполагаете, что…
— …потому я всегда говорю: «Кто из вас без греха, пусть первым бросит камень».
— Вот как, миссис Хилл? — Почтмейстерша сложила руки на тощем животе с видом человека, за которым осталось последнее слово в споре. — Вот, значит, что вы говорите, так, стало быть, миссис Хилл?
Нет, она не станет болтать об этом. Если узнают, никому от этого не полегчает, а только усилит общую тревогу. Поэтому миссис Хилл весь день отмалчивалась. Почтмейстерша — просто болтливая кумушка, ничего и ни о ком толком она не знает, зато любит позлословить. Но такая репутация не помешает другим повторять ее сплетни, и раз от раза история будет звучать все более гладко, от многократных повторений становясь похожей на правду. Одно только миссис Хилл знала наверняка: сама она этому способствовать не станет. Она сплетничать не будет.