— Но я видел ее! — воскликнул Нимайер. — Она весела, прыгает по стульям и клянчит сахар…
— Верно! — торжествующе перебил Берн. — Но Мими четыре месяца пролежала в специальном гробике, окруженная контрольными приборами и охлажденная почти до нуля.
Берн нервно взял новую сигарету и продолжал:
— Наконец был осуществлен самый важный и необходимый опыт: я подверг самого себя предельному анабиозу. Это было в прошлом году, — помните, в то время говорили, что профессор Берн тяжело болен? Я был более чем болен, я был «мертв» целых шесть месяцев. И вы знаете, Нимайер, это очень своеобразное ощущение, если, впрочем, так можно говорить об отсутствии всяких ощущений. В обычном сне мы, хоть и замедленно, воспринимаем ритм времени, — здесь этого не было. Я почувствовал нечто вроде легкого обморока от наркоза. Потом тишина и мрак. Потом возвращение к жизни. По ту сторону не было ничего…
Берн сидел, непринужденно вытянув ноги и закинув за голову худощавые загорелые руки. Глаза его за стеклами очков смотрели задумчиво.
— Солнце… Светящийся шарик, слабо освещающий уголок бесконечного черного пространства. Вокруг него шарики, еще более маленькие и холодные. Вся жизнь на них зависит только от Солнца… И вот на одном из таких шариков появляется человечество — племена мыслящих животных. Как оно возникло? Об этом сложено много легенд и гипотез.
Несомненно одно: для рождения человечества был необходим огромный катаклизм — геологическое потрясение на нашей планете, которое изменило условия жизни высших животных — обезьян. Все сходятся на том, что таким катаклизмом было оледенение. Быстрое похолодание северного полушария, оскудение растительной пищи заставило обезьян взять в руки камень и дубинку, чтобы добывать мясо, заставило приспособиться к труду и полюбить огонь.
— Это справедливо, — поддержал Нимайер.
— Почему же были ледники? Почему когда-то эта пустыня и даже Сахара не были пустынями и в них бурно развивалась растительная и животная жизнь? Есть только одна логическая гипотеза — она связывает ледниковые периоды с прецессией земной оси. Как и у всякого неидеального волчка, ось вращения Земли прецессирует — описывает медленные круги, очень медленные: один оборот за двадцать шесть тысяч лет. Вот смотрите, — профессор спичкой начертил на песке эллипс, маленькое Солнце в фокусе его и шарик с наклонной осью — Землю.
Наклон земной оси к оси эклиптики, как вы знаете, — двадцать три с половиной градуса. И вот земная ось описывает в пространстве конус с таким центральным углом… Извините, что я сообщаю вам давно известное, Нимайер, но мне это дорого. Дело, собственно, не в оси, которой у Земли нет. Но в течение тысячелетий происходят изменения положений Земли под Солнцем — вот что и важно!