- Вы заметили изменения в настроении или поведении, когда начали их принимать? – продолжает выспрашивать, меняя голос на вкрадчивую тональность.
- Мне стало спокойно, - задумывается Тая. – Мертвенно спокойно… Знаете, ощущение, что сильно устал, бегая по кругу, и вдруг тебе дают разрешение остановиться. Ты падаешь на землю, раскидываешь нечувствительные руки и ноги, смотришь в небо и ничего… ничего не чувствуешь… Как будто твоё тело больше не является частью этого мира, а душа вылетела и забыла вернуться. Потом я много спала, совсем перепутав день с ночью. Смешалось всё. Я даже не могла ответить, четверг сегодня или понедельник, лето или осень.
Она говорит, а меня скручивает от злости. Тварь! Устроить такую травлю родной племяннице, единственной дочери брата. Хотя, о чём я? Эта мразь убила собственного брата ради денег и положения. Вряд ли Боря ответит за сделанное в этом мире, но, надеюсь, ему воздастся за всё в другом.
- Когда вы выбрались из этого состояния? – слышу сквозь толщу гнева. – Что повлияло?
- Не знаю, - равнодушный голос, без эмоций и красок. – Как-то открыла глаза, а за окном снег, сугробы, наряженная ель во дворе.
- Вы поинтересовались у дяди, что с вами было?
- Он сказал, что так протекает процесс выздоровления, и моё состояние оказалось нормой, о которой предупреждал доктор.
- Таисия, мне неприятно говорить, но эти таблетки - сильный психотропный препарат, который дают наркоманам, и от которого появляется зависимость, - открывает ей правду Иван. – Их запретили в России лет шесть назад, и такие рекомендации не мог дать ни один психиатр. Препарат не успокаивает, а лишает всего. Чувств, желаний, воли. Остаются простейшие потребности – еда, туалет, сон. Часто пропадают и они, тогда в ход идут капельницы и утки.
Смотрю на неё и считываю резкие изменения в лице. Бледность, растерянность в глазах, нервное подёргивание нижней губы, блеск от подступающих слёз.
- Нет. Вы что-то путаете, - сжимает ткань юбки побелевшими пальцами. – Или дядю обманули и подсунули неправильные таблетки.
- И он поил тебя ими целый год после того, как ты пробыла несколько месяцев овощем? - врываюсь в их разговор. – Он намеренно травил тебя, Тая, хотел видеть послушную куклу, которая исполняет любой приказ. Например, вышла замуж за того, на кого укажут, не отсвечивала, пока разворовывают её наследство, отписала компанию любимому дядюшке, ведь он такой заботливый, такой хороший.
Таисия трясёт головой, не обращая внимания на крупные слёзы, текущие по щекам, на солёные дорожки, капающие с подбородка, на некрасиво перекошенный рот, на волосы, цепляющиеся за ресницы. Она тихо скулит, подвывает и, вот-вот, сорвётся в бездну непонимания, разочарования, глухой тоски. На неё больно смотреть, но ей в тысячу раз больнее. У Таи рушится привычный мир, раскалывается вера в единственного родного человека, который подло предал её.