– Мне нужна…
– Созвонимся, – бросив на Александра взгляд, который даже с натяжкой нельзя назвать дружественным, Раевский удалился.
Вот так, значит? А чего он ждал? Распростёртых объятий? Приглашения в гости на ужин для дружеских воспоминаний под звон бокалов с дорогим шампанским? Александр поднялся, собираясь немедленно покинуть это место. С Элей он и без него встретится. А телефон? Раевский прекрасно обойдётся без номера его телефона. И без самого Александра тем более.
Он вышел на улицу под выцветшее синее небо, в липкую духоту большого безлюдного города. Отрицательный результат – тоже результат. Но на душе гадко. Раевский не хотел его видеть, не рад ему, а почему? Прожив большую часть жизни в трудах, в последние месяцы Александр позволил себе отдых, и эта приятная праздность давала много времени для размышлений. К тому же в невесёлом зрелом возрасте он стал сентиментален и всё чаще ловил себя на мыслях о прошлом. В итоге додумался до того, что в его бедах, случившихся в молодые годы, виноват друг Ромка Раевский. Только он один. Надо проверить эту грешную мысль. А потом спокойно, с лёгкой душой, жить дальше.
* * *
Александру не спалось. В очередной раз перевернув подушку на прохладную сторону, он начал считать до ста. Не помогло. Может, лёг слишком рано, а может, мысль о ненужном, неправильном расставании с Элей много лет назад, как назойливая муха, крутилась в голове. Роман с Элей обжёг его, вывернул наизнанку, ничего похожего больше не случалось в жизни Александра Елагина. Были женщины, были встречи, но таких ярких, таких сумасшедших не было.
Элеонору он любил, как любят впервые, со всей страстью юного сердца. Эта любовь, наверное, последнее, что исчезнет из его памяти. Спустя столько лет не мог Александр забыть ту, к которой когда-то боялся притронуться, даже дышал рядом с ней еле слышно. И колени тряслись, когда впервые остались наедине. А она, поглядывая лукаво, ждала его действий. Осмелев, впился в её губы. Потом, дрожа от возбуждения, расстегнул блузку и замер на секунду, жадно рассматривая девичью грудь, выгнувшуюся навстречу его рукам, его ласкам. Застонал, прикоснувшись к ней губами, потрогал языком горошинку соска, вобрал её в свой жадный рот…
Помнил он, всё помнил. Два года были вместе, счастливые два года… А потом, как гром среди ясного неба, новость об Элиной беременности, которая росчерком разделила жизнь на две половинки: счастливую и несчастную. Узнал новость из её письма, он тогда был вечный командировочный. И рад, и не рад был, сам себя не понимал. Приехал, чтоб сказать простые и добрые слова, чтоб предложение сделать, но Эля так странно себя вела, в глаза не глядела, словно виновата в чём-то перед ним. Сейчас ему понятно, что просто стеснялась грязных слухов, которые о ней распустили. Сама не призналась, что это только слухи, думала, обойдётся, не узнает он. Но Александр узнал об этом от своей матери, причём с подробностями, которые так на правду были похожи. Настоящую и горькую. Даже имя кавалера мама назвала, якобы с курсантом Казанского высшего танкового училища Ивановским проводила время его Эля.