Я проглотил комок в горле. — Я знаю, — прошипел я.
— Я послал тебя туда с одной целью, Виктор. Я не могу позволить чтобы ты отвлекался.
Я выпрямился и разжал кулаки, освобождая руки от напряжения. — Я знаю, что делаю. Я никогда не подводил тебя раньше и не подведу и на этот раз, — попытался я заверить его.
— Теперь она твоя слабость.
Мое сердце замедлилось и кровь начала мчаться по моему телу. Оцепенение исчезло, но мне не стало теплее. Я почувствовал…удушье.
Глаза Алессио скользнули по моему лицу, изучая выражение. Он это видел. Он видел все.
Ты гребанный неудачник, прошептал дьявол мне на ухо.
— Мне нужно, чтобы ты убрал свой член и перестал раздвигать ей ноги, — прорычал он.
Бросаясь вперед, я не думал. Все разумные мысли ускользнули от меня. Я схватил Алессио за шиворот, мои губы растянулись в оскале. Он даже не пошевелился. Он и глазом не моргнул. Он тупо уставился на меня.
— Она не гребаная шлюха, — огрызнулся я ему в лицо. — Перестань говорить так, будто ты все знаешь. Ты. Не знаешь.
— Я не говорил, что она шлюха. Я утверждал, что это ты.
Ублюдок. Впервые в жизни я почувствовал новую ненависть к брату.
— Ты не можешь контролировать свои эмоции. Это тебя убьет. Солоник ударит тебя, прямо в то место, где ты слаб. Запомни это.
— Я знаю, что делать. Мне не нужны твои гребаные лекции, — прошипел я, отпуская его воротник и отталкивая назад. — Как будто ты был лучше.
Алессио сердито посмотрел из-за моих слов и снова поправил воротник. — Я люблю Айлу. Тут есть разница. Ты хочешь сказать, что любишь ее?
— Я…
Блядь.
Дьявол засмеялся на моем плече, потому что не мог удержаться.
Алессио, казалось, ждал ответа.
У меня его не было.
Я не мог…
Мои легкие сжались, и я вдруг почувствовал, что не могу дышать. В груди болело, и я ненавидел это. Ненавидел чувствовать себя так…
Без контроля. Слишком много эмоций. Нежелательные чувства. Все это было неописуемо.
Когда я не ответил, мой язык стал слишком тяжелым, чтобы произнести хоть слово, Алессио вздохнул и встал. Он бросил на меня мрачный взгляд, но я увидел кое-что еще. Понимание. Может быть, сочувствие.
— Я говорю это не для того, чтобы быть мудаком. Я говорю это, потому что мне не все равно. Ты навредишь себе и ей тоже. Ты не можешь спасти ее. Тебе нужно сосредоточиться на Валентине. Он — твоя цель. Чтобы делать эту работу, у тебя не должно быть никаких слабостей. Отпусти ее.
— Она — моя.
Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успел остановиться. Мои глаза расширились, когда я понял, что признался в этом вслух Алессио.
Он посмотрел…шокировано. Потом на его лице появилось удовлетворение, как будто он что — то выиграл. В его голосе слышался намек на самодовольство. Но это было так коротко, что я убедил себя, что ошибся. Этого не может быть.