...Столовая. Для рабочих. На фабриках Хлудова был приказ даже сортиры не чистить: "дабы рабочие там не отдыхали".
Что ж. На этой одной, отдельно взятой, фабрике революция точно победила. А что главным революционером, похоже, был сам хозяин... ну, это и в его время случалось. Редко, правда. Но кто сказал, что здесь это повсеместное явление? Может, у другого хозяина ад кромежный.
Народ потихоньку стягивался в большую квадратную комнату, где пахло не химией, гораздо вкуснее.
Хозяин, Соня и Багров скромно пристроились в уголке. Вперед не лезли, но на них все равно посматривали — и во взглядах проскальзывала тревога. Тонкий слух черандака уловил три слова: увольнение, сокращение, кризис...
— Уверен, что справишься? — Негромко спросил Павел Андреевич.
— Да, — коротко отозвался Петр. Он посмотрел на Соню, делясь с ней своей уверенностью. Прошел вперед. Встал. Потом немного подумал — и, подпрыгнув, уселся на высокий подоконник. Так, определенно, было лучше. С одной стороны — высоко сижу, далеко гляжу. Он видел весь зал, видел лица, глаза и мог следить за их выражением.
С другой — не сильно возвышался над теми, кого ему предстояло убедить — ввязаться в войну.
Это сложно. Очень сложно. Даже с забитыми, измученными непосильным восемнадцатичасовым трудом, рогожниками проходило... не всегда. Создавая человека, природа влила в него тройную долю выносливости и терпения. Поднять его на бунт можно было лишь когда совсем край.
Здесь край и был, но какой-то очень комфортный край. Сытый. Одетый и обутый. И люди его не видели.
Что ж. Никто и не обещал, что будет легко.
Петр на мгновение прикрыл глаза. И негромко сказал:
— Товарищи...
Народ переглянулся, но это, как раз было привычным. Такое обращение изумляло и даже пугало. Этих, правда, всего лишь удивило, а кое-кого и развеселило. Но от "совпадения парадигм" Петр почувствовал прилив уверенности. И заговорил уже громче:
— Знаете ли вы, кто такой Палач Милосердия и чем он прославился в близкой нам Европе? Может быть и нет. Что происходило в последние годы в небольших городках Польши, Румынии и Германии? Скорее всего, вы даже не думали об этом. — Народ начал переглядываться. Если это было то, что они ждали и боялись, залетный пряник заходил как-то слишком издалека.
— Но вы не могли не думать, что будет, если фабрика закроется, а выходное пособие составит зарплату пары дней. А, может, и того не будет. Я знаю, многие работают здесь целыми семьями.
— Что, продают нас? — прилетело из зала.
Народ зашевелился, тревожная волна взметнулась, грозя выйти из под контроля. Павел, было, дернулся. Но Петр с полным самообладанием вскинул руку, призывая к тишине — и как-то так это сделал, что волна мгновенно стихла, лишь легкое шуршание плескалось где-то в задних рядах.