— Я такой раньше никогда не видел, но поищу в архивах, есть у меня предположение, что дар этой девочки запечатали в детстве, — зашелестели бумаги. — Я зарисовал, что успел рассмотреть.
— Я тоже раньше такой не видел, — даже не видя, я могла представить, как ректор крутит в руках лист, вглядываясь в зарисовку.
— Мастерская работа. Даже предположить не могу, кто ее устанавливал. Печать появилась и вновь исчезла, — удивлялся незнакомец, которого ректор называл Сирил.
— Лариане нужны были силы, чтобы не умереть. Предполагаю, что ее магический резерв стал исцелять ее раньше, чем вы.
— Не может быть, — то ли напугался незнакомец, то ли очень сильно удивился. Мне бы очень хотелось понять, чего там не может быть.
— Никто не должен об этом знать, Сирил. Ты меня понял? Никто!
— Даже лорд Стеркит и император?
— Никто, Сирил! Это моя личная просьба, — голос ректора звучал жестко и твердо.
— Я тебя понял, Руфус. Но долго скрывать не получится. Кто бы ни установил печать, она не может быть вечной. После совершеннолетия Ларианы она должна спасть. Будем надеяться, заточенная в узницу магия не вырвется и не разнесет нам всю Академию, — ухмыльнулся Сирил.
— Одного взрыва в начале года более чем достаточно, — расстроенно произнес ректор. — Занятия сорваны. Ведется расследование. В Академии полно посторонних. Проследи, чтобы Лариана не проснулась, пока агенты и сыщики не убрались отсюда.
— Граф Стеркит ясно дал понять, что не уедет, пока не поговорит с девушкой.
— С Ариусом я сам поговорю, — в комнате ненадолго повисла тишина. Последнее, что я услышала:
— Руфус, я могу приготовить отвар, чтобы инициация Ларианы прошла спокойно…
**** ****
В очередной раз я пришла в себя, когда за окном светило солнце. Несмотря на то, что все тело у меня болело, я улыбнулась. Солнце… наконец-то дождь прекратился, а значит – прорыв удалось ликвидировать. Сколько вообще дней я здесь провела? Помню, как приходили разные люди, о чем-то пытались спрашивать, но я ничего не знала. Два раза появлялся граф. Сидел возле меня, внимательно разглядывал, не спрашивая ни о чем. Хмурый, задумчивый. Под глазами тени. Я каждый раз притворялась, что сплю, но украдкой подглядывала. Заглядывала Санна. Держала за руку, убирала со лба прилипшие волосы. Только у нее я осмелилась спросить, отчего произошел взрыв, но Санна не знала, расследование держат в секрете. Ректор больше не заглядывал, ну или я его больше не видела, не слышала. А вот с гером Сирилом пришлось познакомиться, он литрами вливал в меня всякую гадость, после который меня тянуло спать, но прежде чем мои веки смыкались, он накладывал ладони на те места, которые сильно болели, от его рук исходило голубоватое свечение, боль становилась меньше. Сегодня я и вовсе чувствовала себя хорошо. Хотела в уборную впервые, что очень странно. Прежде чем встать, прислушивалась к своему организму, хотела понять, смогу дойти или нет. Пошевелила руками, ногами. Вроде все в порядке. Села на постели, а в это время дверь открылась, в палату вошел мой мучитель – он же целитель.