Зажигалка снова впустую чиркнула колесом, и терпение девушки лопнуло. Рывок вперед, привычная паутина самоограничений, что пробуждала тело, делала его легким, а разум — холодным и острым. В этот раз не нужно считать траектории и вероятности, прикидывать уязвимые места, вводить новые правила. Всего лишь слабое место силы и убогая, совсем не рациональная постройка.
Пара ударов ногой выбили дверь, следующие — разбили единственное окошко, кулак выбил пыль и превратил в обломки старомодный топчан. Красавица вихрем прошлась по помещению, сломала все, что смогла и до чего дотянулась, а затем просто подожгла обломки.
На этот раз огонь радостно затрещал уже с первой попытки. Что бы ни защищало хижину анахорета, погасить огонь изнутри неведомое благословение (или барьер) не смогло. Лисса еще пару раз чиркнула колесиком, подожгла более мелкие кучки в углах, после чего вышла наружу.
Труп монаха оставался там же, где она его достала: разорванное на три неравных куска тело практически не кровило, лишь борода вобрала в свои колтуны целый поток багровой жидкости. Вкупе с открытым ртом и закатанными белками глаз покойный напоминал поверженное чудовище, а не скромного праведника.
Все правильно, ведь он им и был. Мама не может ошибаться.
Лисса остановилась около тела, села на корточки. Предстояла самая нудная и нелюбимая для нее часть. Вырвать сердце и спрятать его в инвентарь было куда проще. Здесь же собственный титул мало мог помочь в этом: головы никак не хотели отрываться чисто, вместо этого норовя отдать одну челюсть, или скользить в руках, заставляя невольно срывать ногтями кожу с лица, а то и вовсе лопались в нежных пальчиках словно перезрелый арбуз… Или нагноившийся нарыв.
Так что пилить тело приходилось по-старинке: небольшим, но очень острым напильником, подарком одной из боевиков Детей Мораны. Кажется, та девушка хотела добиться взаимности, но потом сгинула на следующий же день, и ничего не вышло. Даже немного жаль.
Тем временем, голова благополучно отделилась от тела. Лисса быстренько прибила остаток тушки к ближайшему стволу, после чего внутренне напряглась. Осталось самое сложное и серьезное дело — Пень.
Да, именно так, с большой буквы. Мама сказала, что голову должно быть хорошо заметно, "оставь ее на каком-нибудь пне". Но пни не бывают какими-нибудь! У них есть кругляшки!
Первое поваленное дерево ожиданий не оправдало: годичные кольца располагались криво, да еще и центральный круг больше походил на кляксу. Второе дерево казалось слишком пористым. Третье — и то, и другое сразу.