Я слышу звук расстёгивающегося ремня, как чиркает молния, а кажется, что в голове взрываются снаряды.
— Я напишу на тебя заявление.
— Сравнять счёт хочешь? Да, крошка? — прерывисто выдыхает он последнее слово и спускает брюки, вытаскивая из боксёров свой член. Я чувствую прикосновение твёрдой горячей плоти к своему бедру. — Хоть десять их напиши, мне ничего за это не будет. Поняла?
— Здесь камеры. Ты пожалеешь об этом.
— Всё схвачено, детка. Расслабься и получай удовольствие.
Я сильно зажмуриваю глаза, чтобы ничего не видеть. Если бы ещё можно было отключить чувства и ничего потом не помнить. Не знаю, как это всё переживу. Мерзавец, избавив от остатков одежды, разворачивает меня лицом к стене и больно вжимает в неё, надавив ладонью на затылок. Меня трясёт, словно в лихорадке, а единственное, о чём я молю в это мгновение, — отключиться. Всматриваюсь помутневшим взглядом в стену, громко всхлипывая, и внезапно чувствую, как оседаю на пол, получив освобождение от рук Лазарева.
— Ах ты гнида! — раздаётся жуткий голос Асадова. Или мне это мерещится?
Меня колотит с такой силой, что зуб не попадает на зуб. В голове полная каша. Я сжимаюсь в комок и отползаю в угол, зажмуривая глаза. Затылок вдруг пронзает яркая вспышка боли, а к горлу подступает тошнота.
— Наташа, посмотри на меня, — слышу знакомый голос, чувствуя на своём лице чужие прикосновения. Мне кажется, что это галлюцинация. — Я сейчас отнесу тебя в машину. — Динар заворачивает меня во что-то тёплое и поднимает на руки.
Я прячу лицо на его груди, отказываясь воспринимать действительность. Неужели мужчины могут быть таким злыми и жестокими, как Демьян? Теперь понимаю, почему его называют Демоном. Даже в детском доме никто не позволял себе такого обращения со мной.
— Всё будет хорошо, Малышка. Сейчас, — приговаривает Динар, и я чувствую, что он меня куда-то несёт.
— Ринат… Он ведь ждал у ресторана, — говорю заикающимся голосом, до сих пор не в силах отойти от шока. Кажется, руки Демьяна и его грязные прикосновения ещё на мне.
— Да, ему немного досталось. Моё упущение. Недооценил ублюдка Лазарева.
В ноздри проникает терпкий запах парфюма Асадова, а его сильные руки прижимают меня к твёрдому телу. Если он сейчас поставит меня на ноги, я упаду. Дрожь не проходит, мне почему-то холодно. Динар усаживает меня на заднее сиденье своей машины и сам садится за руль. Мою наготу частично скрывает его пиджак, выгляжу я в эту минуту наверняка очень плохо.
— Я хочу домой… В ванну. Смыть с себя его прикосновения.
— Я понимаю, ты бы очень хотела, чтобы тебя сейчас все оставили в покое и не трогали, но нам нужно в больницу, а потом ты напишешь на него заявление.