Семь месяцев спустя…
– Я думала, мальчику ты обрадуешься больше, – прошептала я, тихонько обнимая мужа со спины.
Не обнаружив его, проснувшись, я пошла по его следам и ожидаемо застала его склонившимся над колыбелью нашей дочери.
Эта беременность была не такой легкой, как предыдущая, и мы оба успели здорово перепугаться, когда роды начались раньше срока аж на целый месяц. Так что наша дочь со всех сторон была чудом, посланным нам с небес.
– С чего бы? – обернулся Осман, перехватывая мои руки. – Я никогда не разделял детей по полу.
– Да неужели? – скептически подняла я бровь. – Может, мне изменяет память, но Айле досталось намного больше внимания по сравнению с Асадом.
– Просто девочки нуждаются в большой заботе, – авторитетно заявил муж.
– Вот как?
– Да, вы нежнее и ранимее. А наша Ария – особенно, – вновь оборачиваясь к дочери и одаривая ее нежным взглядом аквамариновых глаз, прошептал он.
За ту неделю, что мы вернулись из больницы, Осман глаз не спускал с дочери, и сегодняшняя ночь была не первой, когда я заставала его в детской.
– Всё еще не могу поверить, что она наша, – вновь оборачиваясь к дочери, прошептал он. – Она такая хорошенькая. Не могу дождаться времени, когда она будет больше активничать, а не спать почти сутками напролет.
– Дождемся. С ними время быстро летит. Казалось бы, двойняшки только-только сделали свой первый шаг, и бац – им уже почти двенадцать!
– А мне сорок восемь, – вздохнул муж, ставя меня перед собой и обнимая сзади.
– И что? – хмыкнула я.
– Считай, половина жизни прожита.
– О-о-о, неужели кризис среднего возраста вас настиг, господин Хуссейн? – подтрунивала я над ним, начиная хихикать.
– Ты понимаешь, что тебе всего тридцать три? Раньше наша разница в возрасте не была столь явной.
– О боже! Ты внезапно стал стариком, а я и не заметила?! – театрально вздохнула я, разворачиваясь в его руках. – Что-то не вижу накладных волос и зубов. Даже седины не видно, не говоря уже об облысении.
– Ксюша, я серьезно! – глянул он строго.
– Так и я серьезно, Осман. Возраст – это всего лишь цифра. Будь тебе хоть семьдесят, это ничего бы не изменило. Я люблю тебя, Осман, и это не зависит от того, постарел ты или нет. Хотя старым тебя уж никак не назовешь!
– И я люблю тебя. Больше всего на свете! И тоже несмотря на твой возраст, – пошутил он, наклоняясь и целуя меня в губы.
– Ну спасибо, дорогой. Всегда приятно знать, что муж мечтает тебя состарить.
– Скорее уж, омолодить себя, – хмыкнул Осман.
– А я вот не хочу ничего менять. По мне, так всё идеально: и наш возраст, и мы. Будь мы другими, не были бы так счастливы. И пережитое не сделало бы нас теми, кем мы стали.