– Осман… – заметив мою заминку, прошептала Ксюша, вмиг закрываясь и начиная нервничать.
Не дав тревоге заполнить ее хорошенькую головку, я обхватил ее за голову и, наконец, поцеловал. Этотпоцелуй не был похож ни на один испытанный мной за мою жизнь. А поцелуев в ней было немало. Это не былнаш первый поцелуй, Ксюша не раз пыталась поцеловать меня, но сейчас ощущения были совершенно другими. Я словно… Пил ее. Пил и не мог напиться, с каждым движением дерзкого язычка желая все больше и сильнее. Словно ее губы были самой сладкой в мире конфетой, от которой невозможно было оторваться. Никогда еще я не испытывал нежности, смешанной со страстью. Мне одновременно хотелось спешить и отсрочить тот момент, когда я возьму ее. А я возьму. К черту запреты и мораль! Кому они нужны, когда так хорошо?
Когда желанная девочка извивается в руках, пылая от желания большего, и отчаянно отвечает на поцелуй.
Избавляю ее от платья прямо по дороге в спальню, контраст между полностью одетым мной и Ксюшей, на которой лишь колготки с нижним бельем, действует одурманивающе, повышая градус охватившего менявозбуждения.
Она крепче обхватывает меня ножками, когда я в какой-то момент нашего пути подхватываю ее на руки, крепко сжимая настолько соблазнительную попку. Ее грудь практически расплющена о мою, отчего соблазнительные вершинки маячат прямо перед моими глазами. Никогда еще путь не был так далек. Мне казалось, прошла вечность, прежде чем я опустил ее на кровать, тут же нависая сверху. Не было сил оторваться от сладкой девочки даже для того, чтобы стянуть с себя одежду.
– Помоги мне, – прохрипел я сипло, встречаясь с ее возбужденными глазками, в которых отражалось мое желание. – Твоя очередь меня раздевать.
Я видел, что Ксюша нервничает, и хотел, чтобы она действиями показала, что тоже этого хочет. Что происходящее желанно ей, что она согласна, а не просто поддается моему напору. Нет, я, конечно, знал, что она хочет и согласна, но какой-то части меня нужно было это подтверждение.
– Ксюшка… Ты же не пьяна? – вырвалось из меня, когда она, отмерев, начала помогать мне с костюмом.
– А ты? – хитро блеснув глазками, спросила она в ответ, приступая к пуговицам рубашки. – Не прогонишь меня с утра со словами, что ничего не помнишь и помнить не желаешь?
– Не надейся! – пытаясь не обращать внимания на царапнувшую внутри вину, ухмыльнулся я, скидывая рубашку вслед за пиджаком.
Оставались брюки, но их я стянул сам, слишком нетерпеливый, да и Ксюша не предприняла попытки к избавлению от них. Стеснялась.
– Ксюш, а ты точно хочешь? – словно давая последний шанс передумать и спастись самому, спросил я. Одна часть со страхом ждала ее отказа, а другая маленькая частичка, что еще не была опутана мороком похоти и желания, надеялась на него.