– Отлично. Значит, завтра у нас выходной? – пытаясь переключиться на хорошее и выбросить всё плохое из головы, спросила я.
– Да, будем обсуждать детскую и бездельничать.
– Звучит как план, – согласилась я.
Осман старается, так что единственное, что я могла сделать, это хоть немного смягчиться. В конце концов, все мы люди, и никто из нас не идеален.
– Если будет девочка, можно нарисовать замок, а если мальчик, машину. Дети любят такое, оглянуться не успеете, как они вырастут и начнут восхищаться спальней, – щебетала дизайнер, пришедшая на следующий день, рассматривая фронт предстоящих работ.
Не знаю почему, но она меня раздражала. Слова не давала вставить, щебеча и расписывая, что мы должны сделать, и совершенно не интересуясь нашим мнением. Я ненавидела такой тип людей, считающих, что они знают лучше всех, что вам надо.
– Осман, – дернула я мужа за рукав рубашки и, подождав, пока он наклонится ко мне, шепнула по-русски: – Выгони ее, пожалуйста. Мне она ну совсем не нравится.
Понимала, что веду себя по-детски, но пересилить себя не могла.
– Что ты такое говоришь, лапа? Она лучший дизайнер… – начал было Осман, недоуменно глядя на меня.
– А мне всё, равно лучший или нет, я не хочу, чтобы эта зазноба занималась комнатой нашего ребенка! Она и слова мне вставить не дает, – насупилась я, уже не волнуясь о том, что может подумать обо мне эта женщина.
– Извините, моя жена вспомнила о визите к врачу, – извиняясь улыбнулся он ей, переходя на арабский язык. – Спасибо за вашу консультацию, мой секретарь с вами свяжется.
– О, конечно, господин Хуссейн… – начала она рассыпаться в любезностях, которые я просто-напросто пропустила мимо ушей.
– Ну что такое, Ксюш? Что тебе так не понравилось? – проводив дизайнера, вернулся ко мне Осман.
– Мне всё не понравилось Осман! Считай, что у меня на нее токсикоз!
– Так не бывает, лапа, – усмехнулся Осман, садясь рядом со мной на диван и легко пересаживая меня к себе на колени.
– Эй! А-ну, пусти! Мы ведь договаривались! – начала я возмущаться подобной бесцеремонностью.
– А я держу не тебя, а своего ребенка, – ничуть не смутился этот нахал, накрывая мое небольшое пузико, как я его называла, рукой.
И черт бы его побрал за то, что делал он это настолько приятно, что меня мигом повело от повеявшей от него нежности. Сходящие с ума гормоны требовали, чтобы я уступила и привлекла его к себе. От меня требовалось лишь намекнуть, и Осман бы тут же поцеловал меня. Начал бы свои упоительные ласки, даря нам обоим невообразимое удовольствие и экстаз...
Но вредная и мстительная Ксюша, сидящая внутри, меня всё время одергивала. Сколько раз его близость почти заставляла меня сдаться, когда она поднимала свою голову и вынуждала меня отступить.