— Заграница?
— Если бы. За Гапоном стоят первейшие сановники нашего любимого Отечества.
— А имена у этих сановников есть?
— Назовите любое — не ошибетесь. Каждый стремится продать, купить, а потом опять продать, но уже дороже. Например, некто Икс хочет подавить революцию. Похвальное желание. Но ему отчаянно нужен предмет подавления, то есть революция, иначе как же себя проявить? И таких хитросплетений множество. Система сложнейшая и запутанная, потянешь за ниточку — и сам окажешься в тенетах.
— И получается в итоге…
— И получается, что «Священная дружина» сейчас не более, чем клуб бесполезных старичков. Но мы свою задачу, уберечь императора Александра, третьего своего имени, выполнили. Упрекнуть себя нам не в чем. Ну, а императора Николая, второго своего имени, берегут другие и нас до этого дела не допускают. С благоволения самого Николая Александровича.
Мы еще поговорили о том, о сём, и я стал прощаться.
— Барон! — сказал граф. — Не забудьте штраф, триста рублей. За неуплату клубных взносов. Если, конечно, желаете составить нам компанию.
— Непременно! Не забуду!
От клуба до «Пегас — Иллюзии» два километра. Две версты. Я брать извозчика не стал. На ходу думается лучше.
Вот я и думал о разговоре с графом Артеньевым. Понятно, что сказанное — так, пустяки, отвод глаз. Важно не то, о чём мы говорили, а то, о чём мы молчали.
Клуб выглядит ухоженным. Значит, его по-прежнему посещают многие — содержание стоит немалых денег. А почему сейчас там только граф? А потому, что сейчас люди на службе. И слова графа о бесполезных старичках имеют иной смысл. Это не они, это я — бесполезный старичок. Бесполезный для Священной Дружины. Но если постараюсь, смогу быть полезным, на то намекают слова о штрафе. Дело, понятно, не только в деньгах, и уж точно не в трехстах рублях. Чтобы вернуться, я должен полностью отдаться во власть руководства Священной Дружины. Со всеми потрохами. И с миллионами тоже, во всяком случае, с частью этих миллионов.
Но я-то не прежний Магель. Совсем не прежний.
Насчет же Ульянова, прикармливаемого мной. Дело не только и не только в прикормке. Дело в психологии человека. Граф прав: политика у нас то, что тебе поручил Государь и только до тех пор, пока он тебе это поручил. Но есть и другие особенности национального мышления. Мы охотно сочувствуем попавшим в беду и готовы помочь гривенником или полтиной. Но вот успех ближнего переносим плохо. Даже такой пустячный, как тысяча-другая фунтов. Ульяновы теперь живут на хорошей квартире, носят хорошую одежду, у них прислуга — и эти малозначительные, в общем-то, признаки обеспеченности у многих вызывают зависть. Не у абстрактных многих, а у товарищей по партии. Ах, у него жена новое платье купила? Буду голосовать против! Ах, он в шести комнатах живет? Ах, он во втором классе едет — или даже в первом? Ах, ах, ах…