До чего же тяжело сдерживаться, когда внутри все бушует от несправедливости. Столько всего неправильного творится под носом, а ты ничего, ну совершенно ничего не в силах поделать. Приют принадлежит ордену Света, не мне. Он построен в честь Святого Макия, того самого, который пытался примирить людей и драконов. Это было очень давно: еще до моего появления в этом мире. До того, как появилась стена. Макий принес повелителю драконов щедрые дары, а тот предательски убил святого. После драконы отгородились от остального мира, еще не зная, что сами станут заложниками собственного решения. Карлимиллион назвал свой дом резервацией, но разве это так? Если бы драконы были надежно заперты, рыцари ордена Света вообще не потребовались бы.
Теперь в приюте ежедневно молятся об избавлении Светлого мира от чудовищных драконов. А мне остается одно: помогать сиротам так, как только могу.
Стоило выйти из кабинета настоятеля, как мне наперерез бросилась мать Элесия. Преградила путь и, сложив ухоженные ручки на груди, вздернула подбородок.
Вот даже уйти подобру-поздорову не дали.
— Чего тебе? — устало уточнила я.
— О чем говорили? — зло стреляя глазками, поинтересовалась Элесия. И, чуть понизив тон, спросила истеричным шепотом: — Он приставал к тебе? Трогал?..
Поманив пальцем, я склонилась к ее уху:
— А ты загляни в кабинет, если обе руки настоятеля на месте, значит, он даже не пытался меня коснуться. Потому что в противном случае жестоко поплатился бы за это.
Стало смешно и одновременно грустно. Как ей вообще пришла в голову мысль, что я соглашусь на роман с настоятелем? Ну, уж нет, мне такого «сокровища» не надо.
— Хм… — раздраженно выдала Элесия.
Глупая девчонка: она видела во мне соперницу.
— Позволь дать тебе совет, — проговорила я уже не как Дарина Врину, а как Дарья Семеновна, умудренная жизненным опытом женщина из другого мира. — Юность ― быстро портящийся товар, так что не забудь приготовить путь к отступлению.
— О чем это ты?.. — Элесия надменно изогнула тонкую бровь.
Понимаю, меня никто не просил, но эта девчонка должна понять простую истину: чем выше взлетишь, тем больнее падать. Особенно если загодя не подстелить соломки на место возможного приземления.
— Будь готова к тому моменту, как надоешь настоятелю, и он променяет тебя на «мать» моложе, — добавила я. — Работать ты не привыкла. Да и среди других монахинь не найдешь ни помощи, ни сочувствия. Будь готова к этому.
Кивнув на прощание, я обошла застывшую статуей Элесию и вышла и храма. Стоя во дворе, с наслаждением втянула ноздрями прожжённый, пахнущий дымом воздух. При всех своих недостатках он все же слаще, чем запах благовоний и дурных намерений.